Свидетели живут недолго. Наталья Александрова
бирманскими кошками – тоже разводил и продавал через клуб, потом хотел взяться за разведение щенков мастино, но жена не позволила, ей хватило бирманских кошек. В трудные дефицитные времена Жора также приторговывал книжками и дамскими сапогами.
Жора был маленького роста, почти лысый, прихрамывал с детства на левую ногу и имел в институте кличку Хромой Бес, но не за хромоту, а за неумеренное пристрастие к дамскому полу. Он любил всех женщин и ухаживал за всеми без исключения по принципу «Не прошло – и ладно», то есть ни капельки не огорчался, получая отказ, а, наоборот, начинал еще лучше к женщине относиться, но уже подружески. Лет ему было уже под пятьдесят, но про это никто не знал, потому что последние двадцать лет Жора почти не менялся. Когда-то давно, сто лет назад, он как-то вдруг попытался ухаживать и за Надеждой, но у нее это не вызвало ничего, кроме смеха. Жора не обиделся, а, наоборот, стал относиться к ней повнимательнее, доставал дефицитные книжки для маленькой тогда еще дочери Алены, лекарства для Надеждиной матери и модные тряпки для Алены подрастающей. С началом перестройки, когда народ понемногу начал нищать, а у Жоры был не то рыбный, не то кошачий период, начальство почему-то вдруг невзлюбило Жору. С точки зрения начальников, было за что: за все годы работы в институте Жора ни дня не работал, то есть на работу он приходил, хоть и с опозданием, и почти каждый день, но добиться от него хотя бы минимальной трудовой деятельности было невозможно. При этом человеком он был очень общительным, не жадным, да и не бедным по тем временам и частенько приносил к ежедневному общему чаепитию то коробку трюфелей, то килограмм ветчины, то мешок каких-нибудь булочек и пирожков просто так, без всякого повода. Вообще экономить Жора не умел, и деньги у него всегда текли рекой, но все-таки он умудрился и машину купить, и дачу построить, и содержать семью – неработающую жену и двоих детей. Поэтому начальство возненавидело Жору не за лень, таких-то в институте было сколько угодно, а за независимость и умение зарабатывать деньги вне стен института. Жоре предложили уволиться по собственному желанию, он уперся, начальство тоже пошло на принцип, дело вынесли якобы на усмотрение коллектива. Всем было неохота рисковать из-за Жоры, тем более что он без работы не пропадет, и за Жорино увольнение коллектив преданно проголосовал в полном составе, не считая Вали Голубева, Надежды и еще двух-трех человек, которые, вспомнив гору съеденных Жориных пирожных, конфет и бутербродов, не смогли совладать с собственной совестью.
Жора уволился, ушел в бизнес, хотел открывать свое дело, но что-то там лопнуло, связался с МММ, а потом Надежда потеряла с ним связь. И вот он теперь звонит и просит приехать.
– Ну что ж, давай уйдем сегодня пораньше и встретимся с ним.
Они встретились, зашли в «Сладкоежку» на Марата, Жора сказал, что он угощает. Вообще он внешне мало изменился, но выглядел каким-то подавленным и Надежде сказал комплимент грустным голосом.
– Ну что, Жора, как дела твои?
– Ох, ребята, дела у меня – хуже некуда. Давайте за встречу и чтобы все наладилось.
Они выпили коньяку, потом Жора заговорил:
– Вы не поверите, но Сущенко-то у меня на квартире убили.
– Сущ�