Кредо жизни. Хуважбаудин Шахбиев
такие мрази жалкие. Они все живы, они все уберегли, им все нипочем! А кругом – разгром, хаос, пустота, руины, братские могилы сограждан, трупы сородичей, потопленные в море крови, беспризорные сироты копаются в мусоросборниках, изуродованные инвалиды – на дорогах России «заснеженной»…
– Не будь Каином, Иудой, лучше промолчи, – бросил я одному такому. – Не будь первым среди предателей, не выставляй своей гнилой душонки на люди, вспомни, что требует от мусульманина Аллаh (с.в.т.), если, конечно, ты можешь, имеешь право считать себя оным, в чем я сомневаюсь…
Мысль о встрече с Родиной не покидала меня на всем пути. Я ехал в прокуренном вагоне, по студенческой цене, на багажнике плацкарта. И так семеро суток. Через Урбах (где не было питьевой воды) на Астрахань – Гудермес – Грозный.
На первом же полустанке, уже в ЧИАССР, как ошалелый, я выскочил из вагона и сходу распластался лицом к земле.
Целую ее…
Плачу…
– Марша йогIийла сан хьомийн Нохчийн Чьо! Ва декъалла дойла вай Аллаhа (с.в.т.)!
– В чем дело? Что с ним?! Почему он так рыдает?! – мои попутчики удивленно спрашивали друг друга.
– Тебе плохо? – склонился надо мной один из встречавших наш поезд.
– Мне хорошо, мне очень хорошо! – ответил я, мысленно простив этих людей. Откуда им, случайным попутчикам и пришлым встречающим, знать, что мы с моей матерью-родиной были насильно разлучены и не виделись долгих 13 лет. Они не слышали и не знают моего языка. Они впервые видят чеченца.
Я встал, когда объявили посадку, и только в вагоне перевел дыхание, а потом рассказал, кто я, что и к чему. Они не готовы были меня понять, да и я не ждал их участия. Мы, чеченцы, и сегодня не ждем ни от кого ни милости, ни сантиментов, ни сочувствия, ни сострадания. Да и вообще нас жалеть не следует! Мы – гордые сыны Кавказа, орлы былинной Отчизны, мы сотни, тысячи раз восстанем, как феникс из пепла. Потому, что знаем главное: все в этой жизни, суетной, грешной и бренной, предопределено – и на все воля Аллаhа (с.в.т.)…
На станции Гудермес чувства нахлынули вдвойне сильнее. Чтобы совладать с ними, я подбежал к водопроводной колонке и что было сил надавил на рычаг. Жадно хватая студеную струю, пытался утолить этим жарким летним днем не жажду, а сладость самой возможности испить ее, обжечь ею свою голову и тело! Что может быть слаще свидания с Родиной? Тем более после столь угнетающе длительной – да не по своей воле – разлуки!. И сейчас, спустя почти пятьдесят лет, не могу без слез, без комка в горле вспоминать, а тем более описать все это…
Грозный – столица Чечни
Наконец, Грозный. Такой родной, долгожданный и такой… чужой. Грязный. Встречей с родным городом я жил во все время разлуки с ним. Но никогда не мог себе и представить, что она будет столь грустной: всюду грязь, мусор, серые, замызганные, заплеванные стены вокзала и… милиционеры на перроне. Да, первыми на Родине меня встретили именно они.
– Кто, откуда, как, куда и зачем? – молоденький лейтенант, закурив папиросу, стал сыпать