Солнце, тень, пыль. Борис Крижопольский
источник шума не пришлось, его производили мои невозмутимые соседи. Запас фисташек, по-видимому, истощился, и они решили попеть. Точнее, пел один из них – высоким, пронзительным голосом. Второй задавал ритм чем-то вроде маленького бубна на рукоятке, к которому было привязано два шарика. Вращая рукоятку попеременно вправо и влево, он заставлял шарики бить в бубен. Песня была скорее ритмичной, чем мелодичной, почти речитатив. Старики не обращали на меня никакого внимания, и их лица, вместо обычного надменного равнодушия к окружающему, выражали сильнейшую экзальтацию.
Постепенно раздражение на то, что меня разбудили, сменилось другим, трудноопределимым чувством. Чем-то невообразимо древним и чуждым веяло от этих безумных смуглых лиц под белыми тюрбанами, от горящих глаз, от непонятных слов, произносимых нараспев, под аккомпанемент резких ударов бубна. Этот ритм, и эти слова, и произносивший их голос заключали в себе целый мир, лежащий за пределами моего опыта и, возможно, даже воображения, суровую аскезу, магические формулы вед, неспешный дым жертвенников, затхлый запах Ганга…
Поняв, что заснуть мне не удастся, я слез с полки и отправился искать Лёшу с Мариком. Чувствовал я себя почти хорошо, только от слабости немного кружилась голова.
Своих друзей я обнаружил в следующем вагоне. Марик читал, лежа на животе, на верхней полке. Перед ним дымилась чашечка молочного чая. Леша сидел на краю нижней полки лицом к проходу и с расстановкой и смаком пел что-то из «Любэ» двум молодым индийцам, выглядывавшим из соседнего купе. Индийцы бессмысленно улыбались. Похоже, их не столько развлекало Лешино пение, сколько забавлял вид поющего на диковинном языке туриста.
Увидев меня, Леша отвлекся от своих жертв:
– А, брателло! Очухался немного? Мы заходили тебя проведать, но ты спал.
Я сел у окна, напротив Леши с Мариком.
– Да, какой-то индус дал мне таблетки от дизентерии, а то я еще до сих пор не мог бы разогнуться. А вы неплохо выглядите. Что, само прошло, или тоже какая-то добрая душа помогла?
Марик как-то странно посмотрел на меня. Леша рассмеялся:
– Он такой же индус, как и мы с тобой. Это Асаф, израильтянин. Кажется, довольно известная здесь личность. Марик встречал его в Гоа.
– Известная личность? Чем же он известен? Шатается по поездам и раздает таблетки?
– Это твоя благодарность за помощь?
– Я просто пытаюсь выяснить, что это за фрукт.
– Фрукт! – Леша хохотнул. Трещина, ровно посередине обветрившейся нижней губы и отросшая борода, придавали Лешиной улыбке абсолютно ему не свойственный плутоватый вид.
– Марик! Отвлекись уже от своего бульварного чтива. Просвети нас. Мне тоже интересно. Он меня заинтересовал, этот Асаф.
Марк демонстративно вздохнул, закрыл книжку и с выражением бесконечной усталости посмотрел на нас. Мы с Лешей, не выдержав, рассмеялись. Марик раньше нас приехал в Индию и, по своему обыкновению, успел полностью мимикрировать. Обладая нейтральной средиземноморской внешностью