Восхождение. Сага «Исповедь». Книга третья. Натали Бизанс
его избитое лицо, я тут же вскочил.
– Что случилось?!
– Ночной Париж обрадовался твоему появлению?! – сострила Агнешка.
Бровь рассечена, губа распухла, а сжатые в кулаки руки в кровавых ссадинах на костяшках. Картина маслом: была драка.
– Вино ещё есть?
– Хватит с тебя уже приключений! Если пить не умеешь, так и не берись! – она не скрывала своего негодования. Усадив своего непутёвого супруга, она прижгла ему раны. Марик ныл и стонал, чувство было такое, что Агнешка вовсе не старалась его жалеть. Это его сразу отрезвило, ведь судя по всему, наш герой ещё где-то неплохо наклюкался, скорее всего внизу, где веселье было в самом разгаре. Когда пытка его закончилась, он схватил Агнешку за ноги и прижал к себе с таким пылом, что я поспешил отвернуться.
– Прости дурака, не злись, я так по тебе соскучился!
Воздух стал тягучим, как смола.
– Какой же ты ещё мальчишка!.. – Агнешка не отталкивала его, потрепав ладонью по волосам.
– Ты предпочитаешь более зрелых мужчин?
– Хм! Опять начинаешь!
Было крайне неудобно присутствовать при этой сцене, но ещё хуже спуститься вниз или выйти на улицу, где разъярённые участники сражения разыскивают Марика, их крики с грубыми словами были слышны даже здесь. Пришлось смириться с тем, что мы ночуем все вместе в этой маленькой парижской клетушке. Расстелил себе раскладушку в надежде, что лягу и перестану им мешать, кровать предоставив гостям. Марик приставал к жене с поцелуями, Агнешка убеждала его лечь. Но он продолжал проявлять ненужную ей нежность, пока она наконец не рыкнула на него, как следует.
Мало ему, видимо, всыпали, он ещё не выпустил пар до конца. А с другой стороны, я сам просил Господа сделать вино напитком для примирения.
Я лёг лицом к стене и старался не слушать их, пожелав всем спокойной ночи, но можно ли заснуть после всего, что увидел? Закрыв глаза, притворился спящим. Передо мной ещё полыхало пламя костра с обугленными останками любимой женщины. Ей сегодня тоже не найти покоя.
Наша связь протянулась через века, её хранительницей всегда была она. Всё верно, не меня же живьём сожгли!.. И неважно, сколько времени прошло с тех пор: такому нет срока давности. Мы остаёмся собою, меняются тела, обстоятельства, судьбы, но вечное «я» остаётся бессмертным и помнит всё.
Когда они, наконец-то, улеглись, и свет погас, я смог открыть глаза. Из окна струилась лунная дорожка, прочерчивая границу между нами. Агнешка не спала, её ровное дыхание иногда перебивалось сдержанными вздохами, переживала так же, как и я. Нам теперь придётся с этим жить.
Лишь под утро, когда Луна переместилась на другую сторону, мне приснился дом, Наташа и дети. Моя целительная гавань. Одно прикосновение жены, один её любящий взгляд излечивает раны.
Ещё до будильника очнулся, отключил его, тихонько встал. Раскладушка предательски скрипнула. Агнешка тут же открыла глаза. Удалось ли ей, бедной, вздремнуть этой ночью? Я не спрашивал. И вообще не знал, как теперь себя с нею вести. Кажется, она это почувствовала.
– Доброе