Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства. Линкольн Пейн
противника, то есть победить карфагенян в абордажных боях. Главным звеном этой римской тактики был corvus[272] (буквально «ворон») – специальный абордажный трап 11 метров в длину и 1,5 метра в ширину, с поручнями вдоль краев. Одним концом «ворон» крепился к основанию восьмиметровой мачты в носовой части судна. При перебрасывании его на другой корабль он зацеплялся за вражескую палубу внешним концом с железным шипом, и римские солдаты перебегали по нему на вражеское судно. В 260 году до н. э. Дуилий настиг карфагенский флот у северо-восточного побережья Сицилии рядом с Милами, и в этом сражении действенность абордажного «ворона» показала себя в полную силу. Когда римские воины лавиной накрыли вражеские суда, «бой преобразился,[273] солдаты сражались будто на суше». Попытки карфагенян напасть на римские суда с кормы ни к чему не привели: «ворон» мог перебрасываться по широкой дуге с левого борта на правый, так что римляне никогда не теряли преимущества. К концу описываемой битвы карфагеняне потеряла 50 кораблей из 130.
Неудовлетворенные тем, что в сицилийских делах не наблюдалось никакого прогресса, римляне четырьмя годами позже перенесли военные действия в Северную Африку и почти навязали карфагенянам невыгодный мир, однако само римское войско вскоре оказалось разгромлено. Римская экспедиция захватила более 100 карфагенских кораблей, но по пути домой римляне потеряли в штормах более 280 кораблей и тридцать пять тысяч гребцов и воинов. Полибий считает причиной катастрофы пренебрежение командующих к предупреждениям лоцманов о погоде и конечной точке пути: «южное побережье Сицилии…[274] скалистый берег почти без мест для безопасной стоянки». Дальше он пускается в замечания о характере римлян, об их надежде на грубую силу и их упрямстве – и о том, почему эти качества несовместимы с успехом в морских делах. На суше римляне часто побеждали потому, что применяли «одну силу против другой, по сути сходной… Однако попытки применить силу при столкновении с морем и атмосферой приводят к сокрушительным поражениям. В этот раз так и вышло, и дело на этом не остановится, пока не будут исправлены ложные представления об отваге и силе». Одна из гипотез объявляет, что причиной потерь был «ворон»: в поднятом состоянии он нарушает устойчивость судна, и оно может легко опрокинуться. Если римляне это обнаружили, то могли решить, что польза от «ворона» не стоит той опасности, которую он несет, – этим предположительно можно объяснить тот факт, что после начала североафриканской кампании «вороны» перестают упоминаться[275] в документальных источниках.
Война тянулась еще четырнадцать лет, триумфальные успехи чередовались с сокрушительными поражениями, ничто из этого не приносило решающего перевеса. Ключевым пунктом карфагенской стратегии было сохранение Лилибея (Марсала, Сицилия), который римляне с переменным успехом осаждали почти десять лет, потеряв при этом в штормах более тысячи кораблей. Карфагеняне знали способы обходить
…
…
…
…