Великая война. Верховные главнокомандующие (сборник). Юрий Данилов
часть армии в период маневренной войны весьма быстро и неожиданно износилась. К сожалению, как я уже сказал, мы не могли рассчитывать в вопросах снабжения на получение помощи от наших союзников: последние сами выбивались из сил, чтобы преодолеть собственные в этом отношении затруднения.
Все вытекавшие выводы о невозможности задаваться при существовавших условиях какими-либо широкими предположениями на ближайшие месяцы, вынуждали Великого князя вначале присоединиться к моей точке зрения о необходимости временно ограничиться действиями в направлении Восточной Пруссии как более безопасными и лучше соображенными с наличным состоянием армии и ее возможностями. Однако, сторонники другого мнения указывали на подготовку австро-венгерских войск к новому наступлению и на необходимость ответить на этот способ действий не обороной, а только активными действиями, чтобы не дать возродиться австро-венгерской армии от перенесенных ею поражений. Генерал Иванов настойчиво указывал, что успех против австрийцев «отзовется благоприятно в Венгрии, которая готова идти на сепаратный мир, а также и в Румынии»…
Около того же времени и граф [А. А.] Игнатьев,[74] русский военный агент в Париже, сообщал в Ставку, что генерал Жоффр, осведомленный о трагическом положении вопроса об огнестрельных припасах в Русской армии, высказался, что «если мы лишены возможности возобновить наступление в Польше, то все же, быть может, сможем продолжить действия в Галичине, где характер местности требует минимального содействия артиллерии».
Наконец, на решение Верховного главнокомандующего, в смысле перенесения наших наступательных действий в Галичину, стали давить и политические факторы. В феврале 1915 г. открылись военные действия союзников против Дарданелл, а дипломатия Держав согласия в наступающем году сосредоточила все свое искусство на том, чтобы привлечь на свою сторону Румынию и Италию. Очевидно, что при таких условиях достижение Россией крупного успеха на австро-венгерском театре могло казаться крайне заманчивым, если бы не реальные факты, говорившие против возможности счастливого выполнения задуманной операции.
Оценка условий обстановки всегда, однако, является делом субъективным; поэтому принятие того или иного решения Главнокомандующим вооруженными силами, говоря теоретически, должно бы всегда быть актом только его свободной воли. Дело ближайших сотрудников Верховного лишь выяснить реальные плюсы и минусы всякого данного решения, что и было выполнено с величайшим вниманием. Мои предположения о более осторожном способе действий менее подходили к порывистому и стремительному характеру Великого князя и поэтому, в конечном результате, не были приняты. Великий князь, под влиянием сторонников другого способа действий, изменил свое первоначальное мнение и, в конце концов, все более и более стал склоняться к тому образу действий, который казался ему более отвечавшим масштабу России и
Игнатьев Алексей Алексеевич (1877–1954). Русский и советский дипломат, генерал-лейтенант (1943), писатель. По окончанию Пажеского корпуса выпущен в Кавалергардский полк. Участник Русско-японской войны (1904–1905). В 1908–1912 гг. русский военный агент в Дании, Швеции и Норвегии; в 1912–1917 – военный агент во Франции; одновременно представитель Русской армии при французской Ставке. В годы Первой мировой войны руководил размещением военных заказов во Франции и поставкой снаряжения и вооружения в Россию; генерал-майор (1917). После Октябрьского переворота перешел на сторону советской власти. В 1925 г. передал правительству СССР денежные средства, принадлежавшие России (всего – 225 млн франков золотом, вложенные на его имя во французские банки). Подвергся бойкоту со стороны эмигрантских организаций, исключен из товарищества выпускников Пажеского корпуса и офицеров Кавалергардского полка. С 1927 г. работал в советском торговом представительстве в Париже; в 1937 г. приехал в СССР, служил в Красной армии. Автор воспоминаний «Пятьдесят лет в строю» (1959).