Наследница Вещего Олега. Елизавета Дворецкая
Мистина наклонился и слегка коснулся ее губ вежливым родственным поцелуем. И как всегда, она невольно сделала глубокий вдох; в такие мгновения его становилось слишком много. – Удивительно красивые… – с искренним чувством добавил он. – Ни у кого больше таких нет.
– Отойдем! – Эльга кивнула ему прочь от столов, пока челядь не приметила, как свояк пялится на ее грудь, обрисованную двумя слоями льна.
Поскольку она сама ребенка не кормила, то грудь у нее осталась девичья, высокая, а после родов стала еще пышней. В разрезе сорочки выше хенгерка виднелась ложбинка между двумя нежными округлостями; попав в эту западню, взгляд свояка никак не мог оттуда выбраться.
– Скоро жатва, – начала Эльга, когда они вышли из поварни. – Мне придется идти зажинать. Надо будет сжать по ряду на двух-трех ближних полях, как Мальфрид делала.
– Я помню.
– Серп мы нашли, но я его три года в руках не держала, да и раньше – только пока нас Велемира учила… Свенельдич, глаза сломаешь! – Эльга подпустила строгости в голос.
Мистина наконец вскинул взор к ее лицу. В его серых глазах сейчас было хорошо ей знакомое выражение, которое она затруднилась бы описать: он слушал ее и отвечал по делу, и в то же время как будто в мыслях делал с ней… то самое, для чего у него имелась собственная жена. А легкий, едва заметный излом брови намекал, что у воеводы полно забот и он слушает эту женщину лишь потому, что она княгиня и супруга его побратима. Эльга наблюдала за Мистиной уже три года, но не перестала дивиться его способности совмещать деловитость со скрытым любострастием, да так, что этот сплав казался совершенно естественным и одно ничуть не мешало другому.
И все же она замечала, что с минувшей весны его обращение с ней изменилось. Он начал на самом деле слушать то, что она говорит, а не отшучиваться. Не так чтобы в его взгляде появилось уважение… но выражение собственного превосходства стало не таким ярким. Он стал смотреть на нее так, как смотрел бы на толкового отрока: еще не человек, но уже на пути к этому. Уже внушает надежды.
– Поупражняйся, – посоветовал он. – Не завтра же еще начинать?
– Дня через три. Ко мне вчера приходили большухи…
– Чьи большухи приходили? – оживленно спросил Мистина: это было важно.
– Гостимилова, Веледенева, Радовекова.
– Это хорошо! Сами пришли, или ты за ними посылала?
– Посылала недели две назад. Велела кланяться и просила, чтобы они своим умом и опытом меня, молодую, наставили и оповестили, когда рожь в спелость войдет.
– Правильно, – одобрил Мистина, и Эльга поневоле ощутила гордость.
Не требовалось объяснять ему, как важно ей, молодой русской княгине, привлечь к себе этих дородных баб с обожженным солнцем лицами, с отвислыми от частых родов животами, до которых спускаются груди, выкормившие десяток чад. Она так непохожа на них, но они должны увидеть в ней свою святыню – воплощение земли. Той земли, что была родной им, но