Короткий путь на дно. Михаил Серегин
то время, когда еще был жив его отец. По этому побережью тогда бродили стада. Пастухи были частыми гостями у рыбаков. Шариф знал, что когда-то большая часть населения Сомали занималась скотоводством. Главная ценность для скотовода-кочевника – верблюды. В Сомали верблюд – это символ богатства. Сомалиец, имеющий десяток верблюдов, по сотне коз и овец, считался зажиточным. Но «по-настоящему» богатые сомалийцы имели от 100 до 1000 верблюдов.
Кочевники жили во временных поселениях, возводя разборные жилища типа юрт из верблюжьих шкур, так называемые акалы, высотой 1,5—2 м и диаметром 3—5 м. Вокруг этих жилищ они сооружали ограды из кактусов и колючей акации, делая таким образом загон для скота. Сейчас скотоводством в Сомали практически никто не занимается. Шариф знал, что после страшной засухи 70-х годов погибла большая часть поголовья скота. Теперь по саванне гулял только ветер, поднимая рыжеватую пыль.
Приближались сумерки. Пора было идти заступать на дежурство. Этой ночью Шариф должен караулить заложников. Идти не хотелось, Шарифа коробило от одной только мысли, что ему придется заниматься этим, казалось бы, простым делом – сидеть и караулить заложников.
Шариф вернулся в деревню. Взяв свой автомат в доме старого Юсуфа, у которого он жил все это время, парень отправился с одним из пиратов менять сторожей. Всю дорогу, пока они шли к заброшенному пастушьему сараю, напарник, не умолкая, болтал о том, как он купит новые сети и лодку, когда получит свою долю за заложников. Еще он расхваливал их главаря за его предприимчивость и храбрость. Шариф шел молча и глядел себе под ноги.
– Зря ты, Шариф, все время споришь с Али, – наконец сменил тему напарник, – эти европейцы должны нас бояться. Иначе они не будут платить выкуп.
– Что-то я не видел, чтобы ты сам кого-нибудь ударил или убил, – угрюмо заметил Шариф.
– А зачем? – весело ответил сомалиец. – На это есть Али. Он у нас везучий, потому что умный. А как обращаться с захваченными моряками, решать ему, раз он нас всех кормит. Сегодня он опять ушел в море. Вот увидишь, что без добычи не вернется!
Когда сменившаяся пара охранников ушла в деревню, Шариф со своим напарником развели недалеко от сарая костер, и некоторое время сидели молча, подбрасывая в огонь сухие ветки. Наконец напарник предложил:
– Давай я посплю, а посреди ночи ты меня разбудишь. Чего нам вдвоем здесь торчать.
Шариф, не поднимая глаз, пожал плечами. Его напарник поднялся с земли, взял свернутое шерстяное одеяло. Рядом на земле валялись несколько старых досок. Соорудив из этих досок лежак, сомалиец улегся на них, и завернулся в одеяло с головой. Через некоторое время он уже похрапывал.
Шариф долго сидел один у костра. Моряки в сарае не спали. Молодой человек слышал, как они тихо о чем-то разговаривали. Он поднялся и пошел к сараю. Убрав чурбак, подпиравший дверь, Шариф вошел внутрь. Через дырки в стене и крыше пробивался лунный свет, освещая утоптанный пол сарая и три человеческие фигуры, лежавшие