Интервью сына века. Фредерик Бегбедер
К. Все мои друзья умерли, а кто еще жив – те бессмертны.
Этот мудреный афоризм, как мне кажется, содержит намек на друзей из Французской академии…
Воспользуемся паузой и дадим адрес: Альбер Коссери, отель «Луизиана», 60, по улице Сены, 75006, Париж. Телефон: 01 44 32 17 17. Если вы хотите, чтобы ваши творения полистал один из крупнейших ныне живущих французских писателей, присылайте их.
Ф. Б. Расскажи, как проходит день Альбера Коссери.
А. К. Встаю поздно. Обедаю около половины третьего. Гуляю. Потом дневной отдых. Иногда выхожу вечером, около восьми.
Ф. Б. И до которого часа?
А. К. Пока скучно не станет.
Ф. Б. В 1945-м Генри Миллер сказал, что вы превзошли Достоевского и что ваши книги породят не одну революцию. Эти революции произошли?
Он пожимает плечами. Сердится, что я опять перешел на «вы». Потом отвечает – и его ответ сражает меня наповал.
А. К. Единственная моя революция: в 2003-м я завел в номере холодильник. Он спас меня в летнюю жару!
И что я как придурок лезу к нему со своими буржуазно-богемными вопросами? Допиваю бутылку красного. В романах Коссери нет никакого месседжа, никакого призыва к действию. Миллер ошибся. Альбер описывает застывший мир, в котором люди-тени смешно суетятся и дергаются. Его романы высмеивают богатеньких, а вместе с ними и всплески человеческого энтузиазма. Приключения его бездельников абсолютно бессмысленны, как, в сущности, и жизнь в целом. У меня возникает впечатление, что передо мной мудрец и книжник. А сам я – «битл», пытающийся говорить с индийским гуру! Но единственное лекарство, которое может мне дать этот гуру, – юмор.
Ф. Б. Считаешь ли ты себя денди?
А. К. Я нищий принц.
Ф. Б. Ты аскет или гедонист?
А. К. Это одно и то же.
Софи вполголоса переводит мне скупые гортанные звуки. Я по крупицам собираю слова Альбера. Осознаю, что в жизни бывают вот такие исключительно важные моменты. Этот человек изменил жизнь многих. По силе воздействия на умы он не уступает Диогену или, скажем, Керуаку.[108] Однажды, давая интервью, он заявил: «Я пишу, чтобы кто-нибудь, прочтя меня, не пошел утром на работу».
Ф. Б. Почему ты так упорно стараешься ничего не иметь?
А. К. Чтобы быть свободным.
Ф. Б. Но ты всю жизнь прожил в гостинице, в одном и том же номере! Какая же это свобода? Это тюрьма!
А. К. Нет.
К счастью, я не сказал это вслух, а только подумал. Произносить такое было бы верхом глупости. Можно вести монашескую жизнь – и чувствовать себя свободным, просто ни один писатель моего поколения на такое не способен – кишка тонка.
Ф. Б. Дени Веттервальд[109] в журнале «Ателье дю роман» написал в июне 2000-го, что ты «как писатель – воплощенное достоинство». Что ты об этом думаешь?
А. К. (Долгое молчание, наполненное размышлениями.) Я согласен.
Нет, до чего же это здорово быть немым: скольких глупостей удается избежать!
Ф. Б. Если бы ты должен был ленивому