Чужими руками. Детектив. Елена Касаткина
легко ушёл от погони, скрывшись в лесополосе.
Какое-то время милиционеры ещё пытались догнать безбилетника, но вскоре поняв, что упустили беглеца, вернулись на то место, где был брошен рюкзак. Сразу развязать его им не удалось. Узел был затянут с такой силой, что попытавшиеся сделать это вручную милиционеры быстро поняли, что без подручных средств им не справиться.
– Вот, возьмите, – протянул складной перочинный нож подоспевший Петрович.
Острое лезвие ножа без труда перерезало верёвку и в тусклом свете одиночного фонаря милиционеры увидели, как из рюкзака вывалилась детская рука…
Помощником следователя Елена Рязанцева стала совсем недавно. Впервые появившись перед Махоркиным, она улыбнулась и протянула ему руку.
– Салю, шеф!
На мгновение следователь растерялся, такая непосредственность была для него неожиданной. За несколько лет работы в отделе он привык совсем к другому обращению. Можно было, конечно, сразу поставить девушку на место, но почему-то Александр Васильевич не стал этого делать. «Ладно, успею ещё», – как будто оправдываясь перед кем-то, подумал Махоркин.
Последующие три месяца службы ничего не изменили в поведении помощницы, приучить молодую сотрудницу к соблюдению субординации так и не удалось. Со своей стороны Махоркин вёл себя сдержано и корректно, не позволяя ничего такого, что могло создать у девушки впечатление дружеского расположения, позволяющего подобную лёгкость в общении. Иногда он даже держал себя с ней чрезмерно сухо, но Лена, как будто не замечала этого. В конце концов, Махоркин сдался и махнул рукой.
Лена была неисправимая оптимистка. Она умела радоваться жизни и заражала этой радостью всех вокруг. У неё сразу завязались хорошие отношения со всеми коллегами, и Махоркину пришлось признать, что помощница своим появлением разбавила серые будни следственного комитета яркими красками эмоций.
У Лены была страсть – она любила всё французское. Когда и почему это началось, сама девушка ни вспомнить, ни объяснить не могла. В её наушниках всегда звучали французские песни, а в свободное от работы время она смотрела исключительно французские фильмы. А ещё у Лены была смешная привычка вставлять в свою речь разные французские слова и выражения. Вот и на этот раз она влетела в кабинет шефа со словами:
– Бонжур. Камон сава?
Махоркин поморщился. Школьный курс французского языка и тот его ограниченный словарный запас, которым владела Рязанцева, позволяли следователю без труда понимать помощницу, но странная привычка вызывала у него смесь раздражения и смеха. Чего больше – следователь пока не понял.
– Дело у нас с Вами одно, Елена Аркадьевна. И дело, кажется, непростое. А посему отнеситесь к нему немного серьёзней. – Как бы отвечая на её вопрос, сухо произнёс Махоркин.
– Уи, – протянула в ответ Лена, пропуская намёк начальника мимо ушей. – Странное какое-то это дело…
Мастерская