На краю Бытия. Книга первая. Иван Владимирович Вологдин
эмоции.
Женский голос на секунду прервался, но налившись силой от вспышки гнева Сергея, заговорил намного более ясно, уверенно прорываясь сквозь притихшие помехи
– Это Надя. Панфилова. Ты меня не помнишь, но должен вспомнить! Учились вместе, – небольшая пауза, треск и помехи, – Ринат убийца. Он. Убил. Меня. Дети. Жалко. Дети. Тяжело, – голос стал пропадать снова, как и медленно угасала питавшая его вспышка ярости, – Сережа, я пропаду. Мне нужны твои эмоции. Твоя сила. Твое присутствие рядом. Впусти меня в дом, дай разрешение войти. Так надо. Разреши. Не бойся. Я без зла. Скажи вслух, что отворяешь двери для меня. Я. Больше. Не. Могу. Контролировать телеф… – звонок оборвался. Протяжно зазвучали далекие гудки.
Сергей устало протер руками лицо. Бред. Призрак какой-то там Надежды предлагал впустить ее в дом. Зачем? Для чего? Велесов напряг память, пытаясь вспомнить мертвую женщину, с которой якобы пересекался в реальности. И вспомнил.
Старшая школа. Его только что перевели в десятый класс с гуманитарным уклоном. Новый коллектив, новые знакомства и великолепная, эффектная соседка по парте, в которую он влюбился всем сердцем, тщетно выискивая взаимность.
В то время у нее была другая фамилия. Куприянова. И Наде всегда нравились мальчики постарше. Сергей был дико разочарован, когда увидел, как утром в школу ее подвозит крепкий, черноволосый юноша на серой девятке и как они целуются перед тем, как десятиклассница выпорхнула из чрева машины ему на встречу.
С тех самых пор он постарался вырвать ее образ из сердца, в юношеском максимализме больно переживая неудавшуюся, щенячью любовь. И когда он нашел новый объект обожания, Надя стала ему совершенно безразлична.
Совесть оказалась на развилке. Сергей, не хотел видеть какие бы то ни было привидения снова. Особенно сейчас. В то же время, он хотел хоть как то насолить Ринату, но на это у него было чересчур мало информации. Привидение могло рассказать многое, но чувствовать пугающее присутствие убитого человека рядом, да еще впустить ее самому, было очень тяжело.
«Впустить ее в дом. Ну и что прикажете делать, а, Надежда? Чаем вас не напоишь, фильм не посмотришь, в кресле не посидишь. Впрочем, была, не была!» Сергей порывисто встал и отошел на середину комнаты.
Чувствуя себя ребенком, пытающимся завести сложный, механический агрегат, о котором он ничего не знал, кроме того, что агрегат большой и блестит, Сергей, остановив взгляд на китайской люстре, висящей на потолке, медленно и четко проговорил первую пришедшую на ум формулу, вкладывая в каждое слово множество противоречивых эмоций.
Освещаемый светом монитора, Велесов сам напоминал призрака, материализовавшегося посреди комнаты.
– Надежда Панфилова. Я отворяю двери своего дома для тебя. Входи, – его голос сорвался на шепот, – Ну или как-то так, – более громко и решительно добавил Сергей после непродолжительной паузы.
Блеснули мертвенным, зеленым проблеском его глаза, выдавая подавляемое, что