Тамплиер. На Святой Руси. Юрий Корчевский
торбы фонарь, открыл дверцу, задул огонёк. Потом почувствовал исходящий от пальцев запах, очень характерный, нефтяной. По переулку к ручью спустился, оттирал песком и илом пальцы, водой обмывал. На постоялый двор вернулся в хорошем расположении духа. Дремавший за стойкой слуга приоткрыл глаза, узнал постояльца, снова смежил веки.
После бессонной ночи спал долго. Утром спустился в трапезную позавтракать, а там только и говорят о случившемся поджоге. Одно уяснил Саша – погибших нет, терем сгорел дотла, а боярин в отъезде. Ну, вернётся, будет для него сюрприз. Поев, отправился к пожарищу. Вокруг любопытствующих полно. Саша потолкался в толпе. Сочувствия боярину не высказывал никто, видимо, тот ещё кровопиец. А с другой стороны – богатых и облечённых чинами на Руси никогда не жаловали, будь он хоть трижды честным.
А через два дня Фадей пришёл.
– Репьёв к выходу готов. Отплытие завтра. Сегодня его люди ушкуй грузили. Видел я посудину. Не новое судно, но дебёлое.
В Рязани Александр не был никогда. Столица независимого Рязанского княжества, своего рода форпост на границе с Диким полем. И достаётся рязанцам от набегов степняков сильно. А ещё рязанцы с Москвой враждуют из-за Коломны. Город Рязани принадлежит, но стоит на слиянии Москвы-реки и Оки, место удобное, перекрёсток водных транспортных путей. Жадная Москва Коломну под себя подмять хочет, из-за чего почти регулярно стычки случались. Отошла Коломна к Москве значительно позже, как и всё Рязанское княжество, а Москва возвысилась после татарских набегов. Владимир же постепенно утратил влияние, стал из столичного губернским городом.
Утром Александр уже стоял на бревенчатом причале. Всех опередил. Сперва команда заявилась, потом Фадей, последним – сам купец. Перекрестясь и сочтя молитву, отплыли. Сперва вёслами работали, потом течение подхватило. За рулевым веслом кормчий стоял, знавший реки как свои пять пальцев. Купец к рулю встать не рискнул. И перекаты, и отмели встречаются, не зная фарватера, легко судно на мель посадить. А ещё по рекам плоты сплавляют, от них подальше держаться надо. Летит такая громадина, а рулевых вёсел всего два – на носу и на хвосте плота, а длиной он в четверть версты, в повороты реки вписывается с трудом. Плотогоны у рулевых вёсел, приплясывая на брёвнах, кричат встречным судам.
– Поберегись! Держись к берегу!
За четверо суток под парусом, гонимые попутным течением, добрались до Оки. Широка и полноводна река, кораблики снуют вверх и вниз. Но теперь идти до Рязани против течения. И ветер, как назло, стих. Вся команда, кроме кормчего и купца, за вёсла сели. Ушкуй, гружённый товаром, тяжёл, глубоко в воду осел, под вёслами против течения выгребает медленно. На стремнине, посредине реки, течение самое быстрое, поэтому все суда, идущие в сторону Рязани, жмутся к правому берегу, там течение не такое сильное. Суда, идущие вниз, несутся посредине. Купцы с судов перекрикиваются, приветствуют знакомцев, предупреждают об опасностях на пути.
– Митяй,