Матильда. Тайна Дома Романовых. Наталья Павлищева
Внимание членов императорской семьи еще никому не вредило, а вот помогало труппе нередко.
– Ты что это делаешь? – наконец заметил занятие старшего сына император.
Николай старательно пририсовывал под очаровательными носиками тараканьи усы, а на подбородки портретов прилаживал бороды. Впрочем, не у всех они были одинаковы, цесаревич проявлял фантазию, то топорща усы, то завивая их колечками, то вытягивая в стороны прямыми стрелами до самого края фотографии. И бороды были разного фасона – какая какой идет.
Александр Александрович постарался сдержать улыбку, его насмешила фантазия сына, но внимание привлекла следующая фотография.
– Какая красивая! Ники, посмотри. – Император перевернул снимок, прочитав фамилию на обороте: – Кшесинская. Хм… почему на сцене не видел? Надо спросить Всеволожского. Новенькая, что ли?
– Или но-ги ко-ле-сом, – с расстановкой произнес Николай, продолжая уродовать изображение очередной красавицы.
Александр Александрович положил снимок Кшесинской перед сыном:
– Вот! И взгляд лукавый. Не то что у твоей немки.
Николай, не глядя, отодвинул снимок на край стола. Чтобы избежать дальнейшего разговора, суть которого он предвидел, цесаревич поднялся из-за стола, но твердая рука императора вернула его на место.
Впрочем, у императора вообще тяжелая рука.
– Ники, за последние сто лет только один царь не жил с балериной. Знаешь, кто? – Он шутливо ткнул пальцем в грудь: – Это я. Не повторяй моих ошибок.
Такая фраза означала, что настроение у Александра Александровича прекрасное. Называть ошибкой верность своей обожаемой Минни – Марии Федоровне – он мог лишь в шутку. Если императора и интересовали балерины, то исключительно для его сына Ники, Александр Александрович даже в театр ходить не любил, как вообще не любил светские мероприятия, но терпел их ради все той же обожаемой «душки Минни». Лучшую супружескую пару, более крепкую и любящую, не найти не только в России, но и в мире.
Николай упрямо возразил вполголоса:
– Я люблю Аликс.
Император нахмурился, его раздражало упрямство сына, когда дело касалось Гессенской принцессы. Вбил себе в голову, что влюблен! Эта вечно серьезная и глядящая с укором немка категорически не нравилась жизнелюбивым родителям Ники, но цесаревич и слышать не желал ни о ком другом.
– Может, ты и жениться на ней хочешь? Зачем, Ники, чтобы крутить эти спиритические тарелки, скучать, страдать и самому разучиться улыбаться?
Николай продемонстрировал, что уже кое-чему научился у своей так называемой невесты, которая невестой, к счастью родителей, пока не была:
– Как наследник, я всегда должен быть готов…
Разговор становился тягостным, хотелось сказать, что наследник должен быть готов править страной, но император перевел все в шутку, он вскочил и стал наступать на щуплого сына своей массивной фигурой:
– К чему готов? Ты хоронить меня собрался? Не рановато ли?
Но Николай шутку не поддержал.
Александр