Дура среднего возраста. Ирина Мясникова
за что не согласится. В её представлении у приличных людей просто обязана быть некая зала. Откуда в лексиконе матери появилась вдруг эта «зала», Марина даже не могла предположить. Так только деревенские люди гостиную называют. Да, какая разница, собственно говоря, когда эта комната, которую мать гордо именует «залой» ничего общего ни с залом, ни с гостиной не имеет. Разумеется, там висит большая чешская хрустальная люстра, вернее даже не висит, а лежит на голове у входящих, стоит полированный обеденный стол, который раскладывается, и в таком состоянии за ним вполне могут разместиться восемь человек. Правда, в этом случае сесть уже будет некуда. То есть, восемь человек, стоя, с люстрой на головах. Фуршет так фуршет! Кроме того, в этой «зале» имеется сервант от чешского или польского гарнитура, Марина точно не помнит страну происхождения этого зеркального чуда под названием «Хельга». Сервантом матушка очень гордится и называет его исключительно по имени. Мол, возьми рюмки в Хельге. Хотя посуда, выставленная в этой самой Хельге, используется очень редко только по большим праздникам. Посуда тоже богатая. Рюмки и фужеры сверкают хрусталем, тарелки переливаются перламутровыми розами. Одну из стен материнской залы украшает красный ковер, рядом с которым располагается раскладной диван, на котором, собственно, матушка и спит. Раскладывать диван тоже некуда, поэтому мать спит на неразложенном, благо рост позволяет. Вот Марина бы точно на этом диване не уместилась. Венчает композицию залы трехстворчатый полированный шкаф от той же самой Хельги. И, разумеется, в красном углу находится постоянно бубнящий телевизор, которым мать чрезвычайно гордится. Телевизор купила Марина в подарок матери на день рожденья. Он имеет большущий плоский плазменный экран и бесплатно показывает кучу каналов. С тех самых пор матушка и стала телеманьяком, а чтобы безотрывно следить за событиями в телевизоре, уже сама прикупила на кухню маленький подвесной зомбоящичек. Этот малыш болтается под потолком и тоже непрерывно чего-то вещает.
– Мамуль, – первое время Марина честно пыталась побороть телевизор, – ну, нельзя же доверять всему, что тебе говорят из ящика! Бабушка рассказывала, что раньше при Советах в телевизоре постоянно вещали про успехи, высокие надои и победу в битве за урожай! – Марина и сама видела счастливые усталые лица комбайнеров в программах «Новости дня», которые для смеха установил Этери на видеомагнитофон её приятель. – И при этом страна закупала зерно в Канаде, постоянно забывая об этом сообщить советскому народу. Потом тебе лично из телевизора пудрили мозги про Леню Голубкова, который купил жене сапоги с помощью «МММ», и, как там его – «Мы сидим, а денежки идут»? Вспомнила «Хопер инвест»! И что в результате? Сколько ты Мавроди денег отнесла? И опять снова-здорово! Совершенно не сомневаешься в той лапше, что тебе на уши вешают!
На все эти речи матушка только махала рукой, обзывала Марину пятой колонной и делала телевизор громче. В результате уже и Марина махнула рукой на всё это, поняв, что телевизор непобедим.
– Господи! Сколько ж можно, – опять застонала матушка,