Фаворит. Сотник. Константин Калбазов
быть идиотом, чтобы не опасаться той, перед кем трясутся именитые бояре. Причем не только Русского царства. Ириша, я похож на идиота?
– Значит, только опасаешься?
– Вот только не надо дуться. Не боюсь же, в самом-то деле. И потом, как бы то ни было, но насчет того, что соскучился, я вовсе не вру. И ты в этом успела убедиться.
– Поду-умаешь. Да я сейчас позову Глашку, и ты с не меньшим задором набросишься на нее. А то и с большим. Она-то, чай, помоложе будет, – язвительно протянула княгиня.
– Так. Все. Я пошел, – сдвигая ее в сторону и собираясь подняться, решительно проговорил Иван.
– Куда? – вцепилась в него княгиня, но тут же сдала обороты: – Ванюша, прости меня. Ну баба я. Обычная баба. И мне, как любой, любви хочется. А ты… – Она осеклась с неприкрытой обидой.
– И что мне делать? Врать тебе? Так ведь ты эту ложь распознаешь, а тогда уж тебе станет еще горше. Да еще и меня поставишь в один ряд с той мокрицей Васильчиковым, – оставляя попытку встать, возразил Иван.
Жестоко? Еще как жестоко. И уж тем более учитывая то обстоятельство, что княгиня родила от него дочь. То есть он для нее точно не проходной персонаж и никогда не встанет в один ряд с бывшими любовниками.
А еще это рискованно. Ибо страшнее врага, чем обиженная женщина, и вообразить себе трудно. Но куда страшнее обманутая женщина. Оно, конечно, все зависит от нрава той или иной особы. Однако Ирину Васильевну отличала решительность. Так что, по сути, у Ивана был выбор только меж двух зол.
– Ладно, герой-любовник. Коль скоро ничего другого не остается, тогда уж давай получим то, к чему оба имеем склонность. – Говоря это, Хованская потянулась к нему с недвусмысленным намеком.
– Побойся бога, Ирина, – сквозь поцелуй произнес Иван. – Не двужильный же я.
– Ты, может, и нет, а вот твой дружок вполне, – игриво возразила она.
– Голову бы ему оторвать, – вздохнул парень и решительно притянул княгиню к себе…
Когда они, усталые и разгоряченные, наконец откинулись на мокрые подушки, их желудки практически синхронно выдали характерную трель. А то как же! Голод – он ведь разный бывает. И если с одним более или менее уже разобрались, то иной только еще больше раззадорили. Пришлось подниматься и дружно перемещаться за столик, предусмотрительно сервированный той самой Глашей, которой Ирина попрекнула было Ивана.
– Ну, рассказывай, что там происходило в походе?
– А то тебе неведомо, – вгрызаясь в куриную ножку, произнес Иван.
– Ну, мало ли что мне ведомо. То все по реляциям Голицына да письмам… Не важно, – отмахнулась княгиня.
Вот так вот. Не оставляют боярина без присмотра. Да и верно, чего уж там. Доверяй, но проверяй. Силу-то в его руки серьезную вверяют. А за удачливым полководцем воины, приведенные им к победе, куда хочешь пойдут. Просто потому, что будут ему верить.
– У тебя иной взгляд. Так что рассказывай, – подытожила Ирина.
– Да, по сути, и рассказывать-то там нечего. Плелись, как беременные, в сутки