Большевизм. Шахматная партия с Историей. Анатолий Божич
между большевиками и меньшевиками, поддерживая то первых, то вторых и заключая временные союзы. Но это будет позже. А в 1895 году Плеханов – признанный лидер российских марксистов, стоящий почти на равных с теоретиками Второго Интернационала. Ульянов едет в Швейцарию, чтобы убедиться в правильности и обоснованности своей позиции. Беседы с Плехановым и Аксельродом во многом предопределили генезис ленинских взглядов на рабочее движение, роль марксистской партии и революцию в России.
Надо отметить, что с самого начала плехановская интерпретация марксизма вызвала в молодом Ульянове определенные сомнения. Многие произведения Маркса (особенно раннего периода) тогда вообще не были известны. Об учении Маркса судили по таким работам, как «Капитал», «Манифест Коммунистической партии», «Гражданская война во Франции», «18-е брюмера Луи Бонапарта», «Критика Готской программы» и некоторым другим. Вульгарно усвоенное материалистическое истолкование истории несло в себе метафизическое начало, критически воспринятое Ульяновым. Об этом он напомнил в 1899 году в письме А.Н. Потресову: «Помните, как один наш общий знакомый в «прекрасном далеке» зло высмеивал и разносил в пух и прах меня за то, что я назвал материалистическое понимание истории – «методом»?»[113]
Это важное свидетельство того, что уже в 1895 году Ульянов был далек от телеологического истолкования марксистских взглядов на историю в духе плехановской фатальной «исторической необходимости». Однако в СССР именно эти плехановские постулаты (перекликающиеся с концепцией раннего К. Каутского) были переработаны в т. н. «исторический материализм», а затем (во многом благодаря Н.И. Бухарину) канонизированы и превращены в абсолютную истину.
Что касается молодого Ульянова, то он уже тогда, пользуясь категориями «революционное сознание», «организация революционных сил» и т. п., прекрасно отдавал себе отчет в преходящем характере этих категорий. У Плеханова же материалистическое понимание истории сводится к линейности исторического процесса, развитие которого идет согласно незыблемым законам, не зависимым от человеческой воли. Отсюда – известный тезис Плеханова о том, что стремления социалистов «не что иное, как сознательное выражение бессознательного хода общественного развития»[114].
Второй (и основной в то время!) пункт несовпадения взглядов молодого Ульянова и Плеханова – отношение к либералам. Вот как подходит к этому вопросу Ингерфлом: «Презрение Ульянова к либералам связано с тем, что качество общественной «ткани» не составляет для него отдельной проблемы. Если общество является синонимом экономической системы и если в России эта система заключает в себе борьбу между пролетариатом и буржуазией, то создание общества принадлежит прошлому, ибо классы уже политически сложились, и с этой точки зрения всякая социальная сила, за исключением рабочего класса, обречена на исчезновение; следовательно, бесполезно о ней заботиться, а любой экономический или политический
Цит. по: