Атомный конструктор №1. Сергей Кремлев
даже в среду разработчиков. А заканчивалось все – чаще всего – просто выговором или «нахлобучкой».
Позднее сын Кирилла Ивановича Щелкина, ссылаясь на слова отца, писал, что за все время руководства Берией атомными работами, не был репрессирован ни один работник атомной отрасли. Так что бериевская «политика кнута и нагана» относится к области чистого (или – грязного?) вымысла «демократов». Однако абсолютное большинство сотрудников «Объекта» и без понуканий понимало всю остроту внешнеполитической обстановки, помнило об атомной угрозе Америки. И это заставляло торопиться лучше, чем любые грозные приказы, которых, к тому же, и не было – было достаточно чувства долга и ответственности перед Родиной.
В соответствии с новыми сроками древние целинные земли должны были впервые оплавиться «атомным» огнем в конце августа 1949 года.
Время летело, сроки поджимали.
И ТУТ, возможно – несколько отвлекаясь от темы, а возможно – и нет, надо сказать несколько слов о значении разведывательных данных для создания РДС-1.
К началу атомных работ, в СССР уже имелись научно-технические, технологические, кадровые и экономические предпосылки для решения такой беспрецедентной задачи, как создание новой передовой отрасли промышленности, теснейше связанной с передовыми областями научного знания. Страна еще не оправилась после жестокой войны, погибли миллионы ее граждан, в развалинах лежали многие города, были разрушены целые отрасли промышленности… Но предпосылки были!
Страна восстанавливалась и одновременно создавала новую отрасль – атомную. Именно эта задача была приоритетной в общей ядерной оружейной работе. Ведь Бомбу и все ее составляющие элементы надо было сделать, произвести… И именно это была в состоянии совершить сама страна, опираясь исключительно на свои внутренние возможности. Об этом необходимо помнить, оценивая роль разведки в решении Атомной Проблемы.
По линии внешней разведки были получены, причем своевременно, а точнее – даже заблаговременно, ценнейшие данные, вплоть до конкретных числовых данных по ядерным константам. И все это, хотя сами данные были доступны лишь двум-трем десяткам ядерщиков (полностью – Курчатову, менее – Харитону, еще менее – Зельдовичу, и так далее), имело важнейшее значение. Не в последнюю очередь разведчикам Игорь Васильевич Курчатов был обязан своей репутацией физика с удивительной интуицией, позволяющей чуть ли не из воздуха выхватывать верные цифры! В действительности же его интуиция нередко объяснялась информацией.
Однако усилия разведки обеспечивали – как максимум – получение подробных сведений и данных. А для полноценного их осмысления требовались ученые примерно такого же класса, как и те, кто впервые пришел к верному решению в США. К тому же надо было понять – не имеем ли мы дело с дезинформацией? И разведывательную информацию – ее цифры, надо было проверить вначале расчетом, а затем и экспериментом. Так что даже наличие