Возвращение гоблина. Игорь Шабельников
когда пренебрегают предупреждениями, – ответил я назидательно.
– И всё же другие проходы есть. Насколько они опасней этого? – не унимался Макгрегор.
– Тут совсем недалеко есть «Волчий вражек» – извилистый, глубокий и узкий овраг длиной километра четыре, по дну которого протекает мелкая речушка, или, скорее, ручей, под названьем Волчанка. Овраг отсекает большой лоскут, «язык», от основного массива леса. В самом овраге, на удивление, никаких аномалий нет. Весной и осенью по этому оврагу шастают монстры, мутанты всех мастей. А летом и того хуже – ещё и люди, чаще – бандитские шайки, устраивающие засады на сталкеров-одиночек, – ответил я.
– На сталкеров-одиночек, говорите? Но нас же – двое?! – с какой-то странной интонацией в голосе сказал Макгрегор.
Вот я не понял, что это было? Тонкий английский юмор, или намёк, что я излишне перестраховываюсь? Я посмотрел на Макгрегора, он дружески улыбался, но было понятно, что он не шутит.
– Хорошо, сэр Джон, сегодня вернёмся на хутор, а завтра с утра пойдём оврагом, – нехотя согласился я.
– А почему не сейчас? – всё с той же улыбкой спросил Макгрегор.
Хотел ответить, мол, по зоне ночью шляются только полные идиоты, и то – недолго, но передумал. Как бы поделикатнее ему ответить?
– Сэр Джон, смеркается, к тому же опять зарядил дождь, и думаю – это надолго, – сказал я, взглянув на тучи.
– Дождь периодически шёл весь день, – наполнил мне Макгрегор.
– Пока дойдём до оврага, наступит ночь, а у нас на двоих только один прибор ночного видения, – нашёл я, как мне показалось, решающий аргумент.
– А зачем мне прибор, в темноте я вижу так же хорошо, как и на свету, – ответил Макгрегор.
Я слегка оторопел. А действительно, хрен ли ему дождь, ночь и темнота, он же Дварф! И, пожалуй, ночь ему, с его внутренним зрением, сподручней, чем мне, с моими глазами, день. Но я уже сегодня натопался, ноги гудели, а тело требовало отдыха. Я посмотрел на Макгрегора, следов усталости у него на лице я не заметил. Чёрт, двужильный он, что ли? После дневного перехода, в свои триста лет, он выглядит гораздо лучше, чем я в свои тридцать с небольшим!
– Сейчас так сейчас, – злясь не столько на Макгрегора, сколько на себя, сквозь зубы процедил я и двинулся вниз вдоль «Каменной речки».
К оврагу вышли в глубоких сумерках. Небо было закрыто сплошной облачностью, моросил мелкий дождь, в самом овраге царила кромешная тьма. Надев прибор ночного видения, я стал осматривать овраг. Я уже сожалел, что согласился на ночной переход, но, как назло, ничего сколько-нибудь подозрительного или опасного в овраге не наблюдалось. Может, просто признаться Макгрегору, что за день я вымотался, как собака, и вообще, ходить по зоне ночью – это подвергать себя смертельному риску.
– Мистер Бирюк, – прервал мои размышления Макгрегор, – Вы говорили, что в овраге аномалий нет. Значит, я могу пойти первым. Поверьте, я смогу пройти овраг никем незамеченным. Если путь чист – я сообщу вам по воки-токи.