Я останусь, если хочешь. Таня Винк
Наде в глаза. – Сколько твоему Борису?
– А при чем тут возраст?
– Ну сколько? Он же старше тебя, это дураку понятно.
– Скоро сорок восемь.
– Ну конечно… – хмыкает соседка, снова взмахивая руками. – Это ж как удобно, блин… Девка моложе на семнадцать лет, живет одна, приходи когда хочешь, не замужем, без детей. Он тебе деньги давал?
– Нет.
– Мама дорогая… – Челюсть у Тани отвисает, глаза вываливаются из орбит. – Он не давал тебе денег?
– При чем здесь деньги? – вспыхивает Надя, прекрасно понимая, что вопрос дурацкий: он должен был давать ей хоть на шампунь, продукты, но эти мысли она гнала прочь.
– Вот дура… Уникальная дура, – шипит Таня. – Пришел, поел, покувыркался под одеялом и домой… – Она разводит руки. – Это ж супервариант. Бабы сейчас без денег улыбочку не скривят, а тут… Короче, – она хлопает Надю рукой по плечу, – ты все правильно сделала. Вот что я тебе скажу, подруга, на будущее: если мужик максимум через год не бросает жену, гони его в шею. Его жена про тебя знала?
– Да. Ей в марте наше фото прислали.
– Жалко, что не раньше. И что?
– Да ничего. Фото было самое обычное, мы на улице разговаривали.
– И что?
– Ничего. – Надя пожимает плечами. – Вызвала меня поговорить и успокоилась.
– С чего ты взяла, что она успокоилась?
– Боря сказал.
Таня тяжело вздыхает и осуждающе прищелкивает языком:
– Ошибаешься, она не успокоилась. Эта проститутка в курсе всех шашней Бореньки.
– Какая проститутка?
– Борина жена.
– Почему она проститутка?
– Потому что жена кобеля, которая знает про его кобелизм, самая настоящая бытовая проститутка.
– Бытовая? – теперь удивляется Надя.
– Да, бытовая. Таких здесь пруд пруди. – Таня обводит рукой площадку. – Вот Наташка из девяносто первой квартиры чего живет с мужем? Он же трахает все, что движется, и она это знает. Да потому живет, что денежки нужны, – мол, пусть делает что хочет, лишь бы бабки давал. Такие лицемерные гадины в миллион раз хуже обычных проституток. – Таня шмыгает носом. – Ты просто замужем не была. Поверь, жена всегда знает, гуляет муж или нет. И я знала. Мой хорошо погуливал, а я прощала, потому что любила до беспамятства. Поплачу в подушку, поскриплю зубами, а утром завтрак подам. Но я не проститутка, я сама семью содержала, а он, Царство ему Небесное, пропивал все, что зарабатывал. – Она замолчала, глядя на дверь Наташки. – Ты вот что, – задумчиво продолжила она, – ты себя береги, о себе думай, от любви до инфаркта один шаг.
Надя кивает, но в эту минуту вообще ни о чем не думает – в голове гудит. И вдруг, среди пустоты, воспоминание… Надя в ужасе холодеет, а в ее голове, где-то в самом центре, что-то лопается, разливаясь горячей волной. Эта волна с нарастающим звоном докатывается до лба, глаз, ушей, и кровь бросается в лицо. Как она могла забыть?
…Перед глазами зал ресторана, возле окна стоит мужчина и снимает все на телефон. Теперь все будут знать… Все. Какой идиотизм…
– Я была беременна Дашкой, –