Арабский халифат. Золотой век ислама. Юлиус Велльхаузен
из благочестивых были хариджиты. У них Божественный закон стал стопроцентно революционным принципом. Они гордились деянием, с которого началась революция, – убийством Усмана; в отличие от тех, кто стыдился этого деяния после того, как оно произошло, хариджиты сделали открытое признание его своим опознавательным знаком. Вместе с остальными иракцами они сначала поддерживали революцию против Муавии, который не признавал ее, но затем они продолжили ее и против Али, когда он пошел на сделку в Божьем деле и таким образом отделился от своих приверженцев. Хотя они помогли ему добиться удовлетворения его притязаний, они при этом не хотели быть его приверженцами в том же смысле, в каком сирийцы были приверженцами Муавии. Дин (религия) не был для них ни дином Муавии, ни дином Али, но только дином Аллаха, и тот, кто жертвовал ради наместника какими бы то ни было своими религиозными или политическими убеждениями, тот, кто ставил повиновение ему выше повиновения Богу, делал из него идола; а идолопоклонники – это идолопоклонники, а не мусульмане. Хариджиты считали, что только они настоящие мусульмане и что только они имеют право именоваться таким образом. Так, они бесстыдно проливали кровь других мусульман, потому что именно против них, и только против них они вели священную войну. Упрек в том, что они таким образом разрушили джамаат, на них не действовал; они протестовали против ложной общности, которая не отделяла зерна от плевел; только они, еретики, образовывали истинный джамаат. Их лагерь – средоточие ислама, туда они переселялись из ложного джамаата по примеру хиджры пророка. Хотя их идеи были довольно сильно направлены против династического принципа, все же, как представители единства собрания верующих, даже они имели своего халифа или имама, которые возглавляли их на молитве и командовали армией. Но они следили за его действиями, призывали к ответу сразу же, как только им казалось, что он поступил неправильно, и отрекались от него, как от неверного, если он не исправлялся. Поэтому по вопросу законного имама они ссорились не только с другими мусульманами, но и между собой. Их разногласия и по менее важным пунктам становились причиной раздоров. Они придавали наибольшую важность теократическому принципу и полагали, что он настолько зависит от веры и совести, что практически доводили его до абсурда, и это притом, что он оказался совершенно бесполезным и даже откровенно губительным для стабильности сообщества. Вся их энергия была направлена к недостижимой цели; религия привела их к активному, но абсолютно недееспособному и безнадежному политическому устройству. Они сами сознавали это. Они отвергали успех, их единственное желание состояло в том, чтобы спасти свою душу. Им довольно было встретить смерть на поле боя и тем самым получить прощение в глазах Бога; они отдавали свои жизни за то, чтобы попасть в рай. Несмотря на это, а может быть, и благодаря этому им часто удавалось одерживать победу над крупными армиями и на какое-то время внушить ужас всему мусульманскому миру, и, хотя