Амур-батюшка. Николай Задорнов
а кто неволей шли в Забайкалье. Так же, как вы на Амур… У нас деды расейские были, русы волосы имели, еще и сейчас про русы косы да про золоты кудри песни поют, а золотых-то кудрей мало, почитай, ни у кого нет кроме семейских. А песня-то как поет: «Подойди, родима матушка, русу косу расплети, подойди, родимый братушка, русу косу расплети…»
– Почернел народ, озлился, – усмехнулся дед.
– Это уж потом они маленько почернели. Но все равно родятся беленькими. Пока младенцы – белобрысые.
– Хитрый народ эти забайкальские! – с досадой и восхищением сказал Федор.
– Маленько-то, конечно, хитрованы. Да без хитрости нельзя. Как ты с инородцем станешь жить иначе? Наши забайкальские при границе жили, у них это хитрованство-то как заслон от чужих. Тут на хитрость только и жить. С торгованами, с албанщиками[31] встречаемся. Тут одни торгаши. Они за работу не уважают, а уж хитрован – первый у них человек.
– Все же сибиряки не похожи на расейских, – шутливо возразил Егор, видя, что Ивана такие замечания хватают за сердце, – за своих трудно признать забайкальцев-то.
– Как разведка на войне! Прадеды наши пошли вперед, стали жить в Забайкалье, далее этот Амур наши же забайкальские отыскали. Это теперь потянулся народ из России. На Амуре-то окоренимся, а молодая-то поросль дальше, может, потянется. В Забайкалье легче было, чем тут. Бурята там ха-ароший народ, с ними жить да жить, они русского человека как следует понимают.
– А как китайцы? Что за народ?
– И китайцы народ хороший!
– Ладно, что они тут торгуют, а то бы совсем худо было, – сказал Федор.
– Конечно! Кто бы торговал? Где бы хлеб-то брали? – подтвердил дед.
– Ну, летом, ладно, на баркасе, – продолжал Федор, – а зимой? Амурские-то купчишки – зверистый народ, сам говоришь, жулики как на подбор. Поглядели мы на них в Хабаровке, не дай бог к ним в кабалу попасть. Без китайцев бы тут трудно было. А бельговский лавочник вон какой боец да говорун, такой и обманет – не жалко.
– За присказку-то? – усмехнулся Егор.
– Сдались они тут, как в петровки варежки! – недобро возразил Бердышов.
Егор уже не впервой замечал, что Иван недолюбливает бельговских торгашей.
– Конечно, настанет время, уйдут, наверно, – сказал Кузнецов.
– Вестимо, – подтвердил Федор, – разве продержишься. Тут теперь с Руси полон Амур найдет народу.
– Охота мне повидать Расею, – продолжал Иван задумчиво. – Я когда-нибудь еще поеду туда…
Глава шестнадцатая
С приходом на Амур крестьяне плохо соблюдали старые обычаи, ели мясо в постные дни и в посты, лишь бы было где его взять; если стояла хорошая погода, то работали и в праздники и по воскресеньям, хотя и помнили эти дни. Они считали себя тут как бы свободными от прежних суеверий и предрассудков. Тут было все не так, как на родине. Старые обычаи и приметы были теперь ни к чему.
Какой же мог быть домовой в землянке! Только в пурге некоторые переселенцы еще по-прежнему
Албанщики – сборщики дани – «албана»