Непал без вранья. Анастасия Мартынова
целую стену для открыток, которые я должен был отправлять им из разных стран. И хотя я, засранец, путешествую уже второй год, отправил им только одну – из Индии.
– О, ты был в Индии, – оживляется Ася, – долго? И как тебе там?
– Ну, я путешествовал пять месяцев, катался по штатам, жил в деревне. Потрясающая страна! Я могу всю ночь о ней рассказывать, – улыбается Фред.
– А как насчет безопасности?
– Ну, Индия – это не Иран, – чешет бороду Фред. – Вот там, если ты путешествуешь одна, это значит, что ты приехала с определенной целью найти себе мужчину. Хотя, знаете, я наблюдал там за отношениями женщины и мужчины, и вот что вам скажу. Все это чушь собачья про свободу женщины Запада. В Иране, несмотря на то что мужчина содержит женщину и в общем-то говорит, как ей поступать, он делает это с уважением к ней. А что у нас – например, в Германии? «Эй, детка, скинь-ка десять фунтов, а то я тебя брошу». В Европе на женщин больше давят психологически, больше требуют. На ней теперь обе роли – ну разве нет?
– Да, Фред, это правда, – кивает Ася.
– Господи, я обожаю, как вы это говорите! «ФРРЕД». Так по-русски, прям как отрезали. Какого черта! Я же немец, а у двух маленьких девочек это получается мужественней и круче, – смеется Фред.
– Так вы из России?! – восклицает Ашим. Всегда мечтал попасть туда. Я влюблен в русскую культуру!
– А какая история… – кивает Кенни.
– А литература! – продолжает Ашим. – В школе я читал всех русских писателей, какие мне попадались. Пушкина, например. «Дубровский» – я правильно произношу? Бесподобно! А Горький, «Мать»…
– А Набоков? – перебрасывают они, словно мяч, свой интеллектуальный багаж.
– Да чего вы все такие умники? – перебивает Бонжара, сидящий на подоконнике. – Я вот вообще читать не умею.
– Правда? – говорит наконец Фред после неловкой паузы.
– Да конечно нет, – смеется Бонжара. – Но знаете, одного парня я так и надул. «Понимаешь, – говорю ему, – бедная семья, много детей, все детство вычищали мусорки». Он так обалдел, что весь день ходил под впечатлением. А утром заявляется и говорит: «Буду тебя учить читать». ОК, говорю, давай учиться. Он взял бутылку и начал показывать буквы на этикетке. Это, говорит, «А». «А – как asshole?»[18] – спрашиваю я. Да, отвечает, правильно. А вот это «В». «В – как в balls?».[19] А потом я спалился, когда в Фейсбуке сидел.
Все смеются и поворачиваются обратно к столу.
– Так это твой Достоевский, там, на полке? спрашивает Ашима Ася.
– Мой, – отзывается голос из глубин гамака.
В гамаке всегда качался Ран – высокий молодой англичанин, словно сбежавший из фильма «Общество мертвых поэтов». Что, кстати, недалеко от истины – Ран был выпускником Кембриджа, и все его повадки говорили об особом воспитании. Он не был ни чопорным, ни снисходительным, но жил на каком-то другом уровне восприятия. В тот вечер, например, Ран учил поэму Уитмена наизусть.
– Ты же о «Преступлении
Задница
Яйца