Разыскания к изначальной Руси. А почему не обязательно так. Лев Алексеевич Исаков
в безбрежное море пост-гальштадтских археологических культур, в конечном итоге дрейфующих в галло – кельтов: другое его наблюдение о негерманском характере ост – эльбского населения отнесли к пользе «славянских венетов»…
Отказ от концептуальной целостности решения «венедского вопроса» породил Басенно – Крыловскую ситуацию Лебедя, Рака и Щуки, вполне очевидную, если от неё не заслоняться, уже в 19-м веке; и тот же Е. Классен вполне обоснованно обрушивался на академических коллег за противоестественное топтание на полпути, всецело переводя «венетов» в рамки славянского этногенеза, чем, кстати, устранял главную проблему современной этнологии: соединение этнического материала с датой выделения славянской языковой семьи из общей индоевропейской во 2-м тыс. д.н.э.. Право, «филологическая дыба», которой подверг топонимику Дунайской долины, затоптанную десятками вселений и геноцидов с 5 тыс. д.н.э., О. Трубачёв для «извлечения» западных славян из района Балатона и «восточных» из долины Тисы, куда как сомнительна в этом отношении, и рождает изрядное подозрение, что такими методами можно извлечь «славян» откуда угодно, хоть из долины Нила… В целом для 19 века это представление было наиболее обоснованным, пусть и парой строк свидетельства Иордана – все иные не имели и тех.
Беда скапливалась постепенно, десятилетиями: всё разрастающиеся поиски ничего не добавляли к этим строкам, а успехи германистики неуклонно отжимали «славянскую линию» к более поздним датировкам от 1 в.. В более насторожённых кругах академической славистики, преимущественно российских, озабоченных привязкой Несторовых Варягов к какому-нибудь балтийскому славянству, и не получающих подтверждений по «венетской» линии, начинается дрейф к иному ориентиру: широкое распостранение этнонима «рутени/русии» в раннем средневековье 7—10 в. по восточному пограничью империи Каролингов обращало внимание в сторону Птолемеевых «ругов», упомянутых им в общем перечне этносов Южной Прибалтики вместе с «венетами», материальным памятником которым явился Рюген – Руян, славяно – ободритское население которого в 10-м веке как бы свидетельствовало и о «славянизме» ругов 1 в. т.е. в целом методологическое проецирование теории Суровецкого – Шафарика на более узком пространстве хронологии и камерных целей.
Но развитие археологии Центральной Европы, которая скорее закапывает, чем раскапывает «праславян»: установление преимущественно кельтской основы гальштадтских и постгальштадтских археологических культур 10—3 в.д.н.э.;устойчивое развитие «германского мира» на основе генезиса Ясторфской культуры 6 в.д.н.э., вытесняющего и сменяющего «кельтский мир» на этих территориях, по итогу вышедшего на ориентиры Рейна, Дуная, Вислы к 2 в., – необходимо смещало научную, не спекулятивную, славистику к 6—7 веку, к эпохе прямых письменных (Иордан, имп. Маврикий) и материальных (памятники Пражско –