На солнце или в тени (сборник). Лоренс Блок
ей подарили в благодарность за нелегкий труд.
Но теперь он делает наброски с неистовым пылом, и она ничего ему не говорит и старается не приближаться. Они женаты четырнадцать лет, она знает все его слабости и заморочки, все достоинства и недостатки.
– Я же замерзну, – говорит она. Он так давно не обращался к ней с подобными просьбами, что поначалу она решила, будто он шутит.
Ему нужна натурщица.
– Встань у печки, – говорит он, закатывая рукава выше локтей. На руках вздутые, словно от ярости, вены.
Она идет к дровяной плите, пышущей жаром.
Возвращаются воспоминания. Почти пятнадцать лет назад, самый холодный январь на ее памяти. Она прижимается к печке-буржуйке на вокзале, обнимает ее двумя руками и чувствует, как что-то начинает давить ей на спину. Обернувшись, видит мужчину: руки в карманах пальто, щеки горят от мороза.
Она уловила аромат его дыхания – мятные освежающие пастилки «Сен-сен» – и масла «Макассар» для волос.
Она испугалась, но он был очень хорош собой, а ей шел уже двадцать восьмой год, и она оставалась единственной старой девой в своем родном городке.
Через три месяца они поженились.
Мой сердцеед, ласково называла его она, давным-давно.
Держа альбом на коленях, он ждет, когда Паулина сбросит халат, снимет чулки.
Последним на пол падает белье.
– Ты увидишь все то, чего мне не хочется тебе показывать, – шепчет она с придыханием. Она не знает, откуда взялся этот грудной голос.
Исполнение супружеского долга всегда давалось ей нелегко. Первая брачная ночь стала большим потрясением, хотя Паулина читала «Идеальный брак: Техника и психология» – эту книгу ей подарила подружка, которая к тому времени была замужем уже полтора года. Она, понизив голос, сообщила за кофе со сливками в кафетерии, что у нее там внизу «все растянуто, как старый чулок».
Паулина не одолела всю книгу, хотя честно пыталась – знаний латыни не хватало. И в итоге она оказалась неподготовленной, поскольку о том, что больше всего нравилось ее мужу, было написано уже после двухсотой страницы. А некоторые телодвижения и звуки, которые он издавал в процессе, в книге не упоминались вообще.
Но ей нравились мимолетные ощущения, которые иногда возникали почти случайно, пока он пыхтел на ней и сжимал ее плечи так крепко, что потом оставались отметины, похожие на синие лепестки, они потом напоминали о пережитых очень интимных мгновениях – внезапно, когда поезд подземки, дергаясь и сотрясаясь, тормозил и останавливался.
И вот снято все: халат, чулки, комбинация, бюстгальтер и трусики. Она стоит на табуретке. Стоит и думает, что занавески в кухне закрывают лишь нижнюю половину окна, и она опасается, что какой-нибудь очень высокий прохожий сможет увидеть ее с улицы.
– Повернись вправо.
Она вся покрылась гусиной кожей. Вены с обратной стороны коленей пощипывает, словно их щекочут крошечные паучки.
Ей сорок два года, и уже очень давно никто не просил ее раздеться. (Может, пообедаем вместе? – говорит ей мистер Шмитт каждый раз, когда звонит в агентство. Хочу посмотреть, как на вас