Куколка для монстра. Виктория Платова
роскошной, чтобы принадлежать женщине в больничном халате не первой свежести, но чем черт не шутит… Я завернулась в нее и подумала, что вполне могу себе понравиться.
Эрик оказался лихачом. Я не успевала даже рассмотреть улицы за стеклом, но это не было обязательным: я все равно не узнала бы их. С тем же успехом я могла оказаться на всех других улицах.
– Куда мы едем? – спросила я Эрика, прислушиваясь к жизни внутри шубы.
Это была многообещающая жизнь выпавших волосков, оставшихся на подкладке. Каких-то терпких духов (принадлежавших, видимо, мне). Каких-то стойких одеколонов (принадлежавших, видимо, мужчинам, которые мне нравились). Небрежной полоски следа от помады (я сразу влюбилась в тон этой помады, хотя, наверное, уместнее было сказать не «сразу», а «заново»). В этой шубе запросто уместились все мои представления о гильотинах, занюханных хиппи, милицейских капитанах и породах собак… Не говоря уже об оседлом немецком цыгане Эрике, который весело пялился на меня в зеркало заднего вида.
– Все-таки куда? – впервые за все время выхода из комы мной овладело веселое бесшабашное любопытство. Уж теперь-то я обязательно получу ответы на все свои вопросы.
– Куда-куда… В жопу труда. Снял для нас маленькое гнездышко у Речного вокзала. Сама понимаешь, в нашем положении лучше отсиживаться, как потаскухам во время Олимпиады, за сто пятым километром. Это, конечно, не Версаль, но полутораспальная кровать в твоем распоряжении… Я перевез кое-что из твоих вещей – так, по мелочи, но на первое время хватит. Пока не сделаем тебе документы – и привет семье…
– Какие документы? – Я все еще не слышала Эрика.
Я не слышала ничего из его туманных намеков на некие обстоятельства, которые не были известны мне. Соболиная шуба, в которой не обидно умереть, и имя Анна, в котором уютно жить, мне нравились, но все остальное?.. Неужели за этим именем есть тайная двусмысленность?.. Я откинулась на сиденье и закрыла глаза: двусмысленность, почему бы и нет, ведь имя «Анна» одинаково читается слева направо и справа налево.
– Да, вижу, с башней у тебя действительно не слава богу. Сейчас приедем домой и поговорим…
Что ж, поговорим. Получим ответы на интересующие нас вопросы. После растительной жизни в клинике заднее сиденье машины Эрика казалось мне райскими кущами. А музыкой небесных сфер был его чуть гундосый, чуть хрипловатый, чуть развязный и невыносимо обаятельный голос…
– Какие сигареты я курила? – спросила я у Эрика, не открывая глаз.
– Слава богу, вспомнила… Они все в той же многострадальной сумке. Можешь достать и полюбоваться на свой пейзанский вкус.
Я выудила из сумки блок сигарет (видимо, у Эрика широкая душа, и мне это нравится, черт возьми!), надорвала его и только потом с любопытством рассмотрела вынутую пачку.
«Житан Блондз».
Совсем неплохо для начала. Я вдруг вспомнила Настю, которая приносила мне сигареты. Тогда мне очень хотелось взять «Житан»…
– Ты подкуришь? – спросила я у