Свободная. Там, где нет опасности, нет приключений. Сара Маркиз
вида убежище с красными километражными столбиками, погнутыми от ветра. Оно стоит на самой вершине холма. Я заинтригована, поэтому поднимаюсь, чтобы посмотреть, что к чему. Приближаюсь со стороны, толкая перед собой тележку, которая устало скрипит не меньше меня. Под навесом сидит мужчина, который занят тем, что медленно и методично распрямляет ржавые гвозди. Он поднимает голову, и несколько секунд проходят в молчании, пока он смотрит на меня, не мигая, затем улыбается так, что его лицо словно распадается на две половинки, и машет мне, чтобы я поднималась наверх. Он спрашивает меня на превосходном английском:
«Откуда вы? Где ваш велосипед?»
«Я из Швейцарии, иду пешком».
«Вы сумасшедшая! Вы швейцарка? Ну, тогда ладно, – продолжает он на французском. – Мы сможем поговорить, поднимайтесь!»
Эти слова звучат настолько естественно, что я оставляю свой багаж и присоединяюсь к нему. Он тут же настаивает на том, чтобы я отдохнула, но перед этим хорошенько подкрепилась. Оказывается, этот монгол всю жизнь работал в туристической компании. Теперь он планирует создать лагерь из юрт, которые нужно разбирать до начала зимы, a весной собирать опять, но ему не хватает денег. У меня накопилось столько вопросов о монголах. Особенно интересно, почему все монголы, которых я видела, задирают футболку, как только меня видят. И даже больше: почему они всегда справляют при мне малую нужду?
Это вторая половина второго дня, который я провожу здесь, и задаю ему все эти вопросы за чашкой чая. Он тут же начинает смеяться до слез.
Я не могу удержаться и начинаю истерически смеяться вместе с ним. Взрыв смеха пугает повара, который приходит с посудным полотенцем в руках. По цепной реакции он тоже начинает хихикать. Никто так и не ответил на мои вопросы. Я настолько истощена, что сплю целые сутки, покидая юрту только для того, чтобы поесть. Через три дня отдыха я надеваю ботинки и отправляюсь в сторону Хархорина.
Всегда трудно уходить после остановки. Я покидаю это умиротворенное место вскоре после полудня. Повар приготовил мне кекс из твердых сортов пшеницы, который я берегу тщательнее, чем золотой слиток. Спустя несколько часов я забыла про людей и нашла свой рабочий темп ходьбы. Но мне было очень полезно поговорить с кем-то, кто меня понимает. Перед уходом мой собеседник предупредил о вероятной смене погоды. Он сказал: «Так всегда бывает после Наадам (Дня независимости)».
В ту ночь я несколько раз переносила лагерь. Ветер менял направление и силу. Мне было просто необходимо найти защищенное место. Я обошла вдоль единственной скалы, которая состояла из нескольких миниатюрных вершин, торчащих прямо из земли. Я не хочу, чтобы гроза застала меня врасплох, поэтому вмуровываю свою палатку в землю при помощи всего, что мне удается найти. Затем удовлетворенно смотрю на темнеющее небо. Я захожу в палатку, особо не распаковываясь, потому что хочу быть готовой ко всему. Жду, пока небо покажет, что у него в животе. Кажется, сегодня живот очень полный. Начинается дождь.