Небесный огонь. Ариадна Борисова
покачал головой: напрасно дозволили волкам войти в медвежью берлогу. Отошел, оставив за спиной бурно негодующего костоправа.
Не так давно и Сандал бы сердился громко. Может, возмущенный, побежал бы искать Хорсуна. Но сегодня подобные мелочи не вызывали прежних волнений. Зря он сюда пришел. Жрецы, будто бы потерявшие главного, не искали его. И он их не видел. Докучный Абрыр! Душа просилась домой, к тому, от чего замирало сердце, что было неизмеримо выше этой суеты и о чем – единственном – вдруг страстно захотелось сказать Хорсуну.
Но где же он? Сандал словно вынырнул из забытья: а ведь не видно не только озаренных и багалыка. Нет ни Тимира, ни остальных аймачных.
Жрец наудачу поспешил к юрте Хорсуна.
Из полуоткрытой двери доносился приглушенный говор. Малый сход собрался здесь без чужих. Сандала встретили радостными возгласами, поднимая его обиженный дух. Но услышал новости и похолодел.
Пока шел пир, неизвестный враг подрезал в Двенадцатистолбовой тетивы на луках и утащил меч Быгдая. Никто не знал, когда это произошло. Обнаружил пропажу сам отрядник, а после узрел в темноте и попорченные луки. Вот уж не везло ему с мечами! Первый болот предал – поразил друга Кугаса. Теперь второй достался врагу.
Кинув на багалыка взгляд, полный упрека, Быгдай объяснил:
– Сегодня нам велено было оставить оружие на столбах. Дескать, праздник, нечего людей пугать. Все, кроме стражи, безоружные были.
Посторонних эленцы ни о чем извещать не стали. Перед лицом прямого коварства они внезапно почувствовали сплоченность и недоверие к пришлецам. Сандал рассказал-таки об опасных шутках, которыми молодые ботуры обменивались с отринутыми воинами хориту.
– Эти молодцы постоянно на виду, – возразил Хорсун. – Кто тебе наплел, что они из отринутых? Парней послали их старейшины. Предупреждают, что скоро к нам на подмогу придут большие отряды с верховий. Ведь хориту, шаялы и другие окраинные народы Великого леса пострадают следом за нами, если мы потерпим поражение.
– В сумятице не разберешь, у кого лисьи глаза, – сокрушенно вздохнул Быгдай.
Аймачные заспорили:
– Незачем было пир в такую пору устраивать!
– Пир ни при чем. Чужаки все равно бы потом навредили.
– Может, это не чужаки.
– Из наших, что ли?
– Мы так и не выяснили, кого прикрывала девчонка Лахсы…
– И оборотня не нашли.
– Что непонятного: Йор пил коровью кровушку!
– Олджуна?..
Рядом с Сандалом гневно задышал Тимир. Но тут в дверь кто-то заскребся, и Хорсун крикнул:
– Кто там, входи!
Опустив голову, зашла Долгунча.
– Н-ну, что еще?
Вопрос старейшины тяжким грузом повис в напрягшейся тишине.
– Медвежью шкуру украли, – всхлипнула певунья. – Которую я для тебя продымить взялась, багалык… Повесила ее на изгородь. Думала, после пира прибью к стене для сушки. Пришла, а ее нету. Искала всюду…
Не