Жажда доверия. Часть 2. Любовь бессмертного бессмертна. Аника Вишес
лезвия или ножа такого, знаешь, закопченного?
– Да как-то не до того было, – признался парень в ответ.
Глаза Михаила Сергеевича блеснули.
– А ты посмотри потом, Саш, ладно? Очень мне интересно все же. Ты пойми, это ведь непросто, – мужчина понизил голос. – Бессмертному покончить с собой – это весьма непросто, понимаешь меня?
Алекс понимающе кивнул. В сидевшем рядом с ним главном враче этой престижной клиники тоже текла кровь бессмертного. Слабая, не жившая века и тысячелетия, но все же родственная.
За окнами уже стояла глубокая ночь. Они не успели уехать в срок. Влад звонил. Алекс выложил ему все, как есть.
– Оставайся с ним, пока это будет необходимо. Потом чтобы сразу явился ко мне. Нам есть, что обсудить.
Голос в трубке звучал бесстрастно, почти буднично, однако Алекса это не успокаивало. Едва на том конце раздались гудки, он убрал телефон и принялся ходить взад и вперед по коридору. Медсестра, смотрящая за порядком в отделении, недовольно поджимала губы, но молчала, следя глазами за беспокойным посетителем.
Как только Германа перевезли из операционной в палату реанимации, его брат сразу же отправился следом. Сел на стул рядом с постелью и так и просидел до утра почти без движения, то засыпая ненадолго, то снова бодрствуя. Когда же Герман открыл глаза, Алекс сначала не нашелся, что сказать. Брат же покосился на него и слабым голосом произнес всего одно слово:
– Ты…?
– А ты рассчитывал увидеть кого-то другого? Может, апостола Петра?
– Самоубийцы не попадают в рай, дружище, – сказав это, Герман улыбнулся одними уголками губ, затем скосил глаза на свои перебинтованные руки, не в силах поднять головы.
Повязки закрывали их от локтей и до самых запястий, сквозь множество слоев проступали бурые пятна.
– Странно, – хрипло проговорил неудавшийся самоубийца, – они не должны было зарасти.
– Они и не заросли, – с ноткой досады в голосе ответил младший брат. – Пришлось срезать то, что ты прижег, чтобы регенерация могла произойти. Наш добрый доктор три часа возился в операционной один.
– Ювелирная работа, – Герман усмехнулся, будто ничуть не огорченный тем, что его намерение уйти из жизни осталось неосуществленным.
– К тому же, – прибавил Алекс, – в тебя влили столько донорской крови, сколько я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то употреблял.
Парень на кровати на пару секунд затих, словно прислушиваясь к себе, затем произнес:
– И все же, этого мало…
По голосу было слышно, что Герман чувствует себя хуже некуда.
– Подожди, сейчас я найду еще.
Ставить себе новую капельницу больной не позволил. Вместо этого он по обыкновению просто прокусил мешок и залпом осушил его. Тяжело выдохнув, Герман откинул в сторону опустевший пакет, и бессильно повалился на подушки. Приборы вокруг него тихонечко попискивали, и это раздражало.
– Скажи Михаилу, пусть уберут всю