Вальс деревьев и неба. Жан-Мишель Генассия
жизней и определил судьбу нас всех.
Вернувшись в пятницу вечером, отец объявил, что в воскресенье мы приглашены на обед к Секретанам в Понтуаз. Он бросил это небрежно, походя и обращался не ко мне, а к Луизе, просто сообщая, что нет смысла готовить воскресный обед. Отец мог бы предупредить меня, когда мы ужинали с глазу на глаз, но он и губ не разомкнул, слишком поглощенный чтением любимой газеты. Меня это не смущало, я и не предполагала, что завяжется беседа, да и мне было нечего ему сказать. Наши отношения перешли в стадию полного безразличия друг к другу, мы даже не пытались скрыть взаимную холодность, расспрашивая, чем занимались на неделе. В то же время мне были известны его тайные планы и истинная причина этого визита. Луи Секретану принадлежит самая крупная аптека в Понтуазе. Великолепное предприятие, возвышающееся на Рыночной площади, которое передается от отца к сыну и которое значительно их обогатило. Особенно с тех пор, как они изобрели «Бальзам Лажуа»[12], который снимает все боли, ну или почти все. Секретан-старший – влиятельная шишка, из тех, которые делают погоду в наших местах, и он решил, что один из его двоих отпрысков унаследует семейное дело; судя по всему, эта перспектива их не прельщает, они слишком заняты тем, что развлекаются с танцовщицами и актрисулями, тратя на них то состояние, которое отец накопил, производя чудодейственный бальзам и всякие микстуры, но родитель не сдается, упорно подталкивая их к поступлению на факультет фармакологии. Он совсем не волнуется по этому поводу, помня, что и сам не испытывал никакой склонности к профессии аптекаря: призвание снизошло на него, когда его собственный отец перекрыл ему средства существования.
Наши семьи общаются с незапамятных времен, так что нас приглашают на обед пару раз в году, хотя от отца ответной вежливости не дождаться. Мысль о еще большем сближении возникла, когда мы с Жоржем были от горшка два вершка и бегали за крокетными шарами, пока взрослые забавлялись этой игрой в парке аптекарского имения. Я думаю, но не уверена, что первой эта идея пришла в голову моей матери, Секретан-отец как-то обмолвился давным-давно, но всякий раз, когда я задавала вопрос, мадам Секретан раздражалась и переводила разговор на другую тему. В дальнейшем эта мечта расцвела и овладела нашими жизнями; мы всерьез играли наши роли, потому что нам казалось, будто мы до времени выросли и стали как бы маленькими взрослыми. Он брал меня за руку и ни за что не желал отпускать ее, а когда он целовал меня в щечку, все смеялись и разражались аплодисментами. После ухода моей матери эта игра стала нашим способом хранить ей верность и помнить ее. Между Жоржем и мной один год разницы, мы так и росли с предначертанием, нависшим над нашими головами, с которым мы соглашались, не понимая, что оно означает. Я очень его люблю, но как кузена, и совершенно не до такой степени, чтобы выходить за него замуж. И он настроен так же. Он не знает, чего хочет от жизни, колеблется, твердит, что он вообще несерьезный человек, у него прекрасный голос, он мечтает о карьере певца и берет уроки у мадам