Воевода Дикого поля. Дмитрий Агалаков
царя и смогли-таки за одно десятилетие навести порядок в Московском царстве.
Слуги разводили лошадей и коляски по двору.
– А девицы-то, гляди, Гриня, хороши, а?! – придерживая саблю, шепнул Петр. – Не соврал Алексей Федорович!
Во все глаза Григорий и Петр наблюдали, как отцы семейств, приближенных к Воротынским, помогают женам и дочерям выйти из повозок, изнутри выстланных мехами да шубами. Платки под самый подбородок и шапки собольи матерей семейств скрывали пол-лица, а все остальное – широкие расписные платья да шубы. Зато у девиц лица были открыты, волосы уложены косами на затылке, укрыты теплыми платочками.
Едва они увидели московских красавиц на выданье, как тотчас забыли о Степане: сам виноват – горяч больно, норовист. Еще опомнится, пожалеет.
В просторных сенях раздевались. Холопы из домашних князя, низко кланяясь, подхватывали шубы и кафтаны, волокли прочь. Натоплено было в тереме изрядно. Пахло свежей сосной, а еще – яствами. Крались ароматы из пиршественной залы, куда уже несли на серебряных блюдах поросят и осетров, пироги и закуски.
Данила Адашев первым подметил двух молодых людей, явно стеснявшихся, потиравших руки с холодка, поглядывающих на разрумянившихся от скромности и морозца девиц, что опускали глаза. В красном кафтане, расшитом золотом, с тяжелой золотой серьгой в ухе, с короткой стрижкой в скобку, русоволосый ясноглазый Данила Федорович был похож на удалого атамана с окраины Руси, разорившего богатый персидский караван.
Проходя мимо, подмигнул, хлопнул нерешительных своих бойцов по плечам:
– Смело держитесь, не робейте! – Адашев заговорщицки понизил голос: – Только моргайте перед девками поменьше, они этого не любят. А вот подмигивать не забывайте! Где еще столько цветов весенних среди зимы увидите? Разве что во снах молодецких!
Вскоре двух бойцов, входивших в пиршественную залу, объявили и всем гостям:
– Князь Григорий Осипович Засекин и поместный тверской дворянин Петр Бортников! – ударил посохом в деревянный пол окольничий князя Воротынского. – Из Данилы Адашева дворянской конницы!
На молодых людей смотрели с любопытством. И как же иначе: новые лица. Тем паче, уже молва прошла, один из них Данилу Адашева от смерти спас! Девушки из боярских семейств глядели с особенным вниманием – всякий юноша, привеченный в доме князей Воротынских, да еще прославившийся в битвах, долгожданным женихом мог оказаться.
Друзей посадили за стол, а гости все подходили – все новые имена громко проговаривал окольничий князя Воротынского.
– Боярин Дмитрий Иванович Курлятев с сыном Иваном и дочерью Людмилой! – особенно торжественно и с расстановкой объявил вновь вошедших бородатый стольник в долгополом кафтане и высокой шапке.
Дмитрий Иванович Курлятев, уже немолодой царский вельможа, хорошо был известен всей Москве и ратными делами, и тем, что считался приближенным еще Василия Третьего, отца Иоанна. Широкий в кости,