Тростинка на ветру (сборник). Галина Федоровна Вершинина
мужа в дверь сбоку. Дверь раскрылась, и Толик нырнул в проем банной комнаты. Только задвижка внутри щелкнула. (Да, не прихвастнул Толик насчет встроенной в балок бани. Лишь умолчал, что нередко служила она ему и местом надежного укрытия.)
На переговоры с обиженным супругом Ложкариха много времени не тратила. Доносившиеся из-за двери угрозы ее мало трогали. Между делом она шустро накрывала стол, громыхая кастрюлями и сковородками. Нарезала сало, чистила чеснок, отбивала курицу. На спиралевой плитке все время что-то булькало и шкворчало. Герман не мог оторвать глаз от ловких рук искусной поварихи. С каждой минутой его охватывал азарт аппетита предстоящего ужина.
Невообразимые запахи съестного наконец-то проникли и в баню. Лежать на твердой полке своего вынужденного убежища Толику стало невмочь. Сердце его, а еще раньше желудок защемило. Забыв обиду, он вышел на мировую.
Гуляли весело. Ложкариха ласково прижимала к своей груди голову супруга. Поглаживая густые кудри, освобождала их от банных листьев березового веника. «Золото ты мое самоварное…» – певуче тянула она и чмокала его в макушку. Разомлев от сытной еды, горилки и внимания, Толик блаженно улыбался.
Так и осталось неизвестно Герману, чего смотался Толик от магазина. Зато случай вынужденного знакомства с его супругой сыграл в его дальнейшей судьбе немаловажную роль. Молодой холостяк в корень изменил свои представления о будущей спутнице жизни. Через четыре года (наконец-то!) встретил он женщину своей мечты и женился… на хохлушке Соне.
Она Ложкарихе уступила лишь самую малость: ее кулаки были не столь тяжелыми.
2003
Береги дорогую шапку
Людмила Ивановна возвращалась с работы домой. Она торопливо сошла со ступеньки холодного автобуса. Мороз усилился. Уткнув замерзший нос в песцовый воротник, женщина стремительно направилась в сторону дома. Прижав к себе папку с незаконченным отчетом, натянула на лицо пуховый шарфик. Удобнее пристроила на локоть дамскую сумочку и сунула руки в рукава пальто. Сразу стало теплее.
Пассажиров у стройплощадки вышло много, и теперь они гуськом растянулись по узкой тропинке, на пути которой нелепо громоздилась железнодорожная насыпь. Она отделяла малоэтажную застройку от городской дороги и центра. В бытность вагон-городков этот район считался престижным и хозяевам «деревяшек» завидовали. Но город разрастался, хотя в капитальное жилье удалось переехать не всем. «Квартирный вопрос» для многих оставался открытым. До самого крайнего дома улицы I (олярной, начинавшейся на крутом берегу Седэ-Яхи, где жила Людмила Ивановна, было с километр. Автобус сюда не заезжал, к расстояниям и отсутствию асфальта в этом районе привыкли.
Людмила Ивановна спешила. И все же, экипируя себя для десятиминутной ходьбы на открытом пространстве, она немного замешкалась. Не очень-то ловко преодолев насыпь, увидела, что спутники ее намного обогнали.
Ну, вот и насыпь осталась позади. Скрылись и светящиеся окна единственной пятиэтажки, так манящие теплом и домашним уютом. Начиналась черная полоса мглы