Трепет черных крыльев (сборник). Юлия Набокова
талантливый, из интеллигентной семьи. – Макс говорил, а желваки на его небритых щеках ходили ходуном. – Его дед был смотрителем той самой усадьбы, в которой в последующем организовали детский дом. А во время Великой Отечественной в усадьбе располагалась немецкая комендатура. Думаю, книга сказок осталась с тех самых времен, как и фотокамера. А язык он выучил сам, в силу таланта! – Макс не выдержал, выругался, виновато посмотрел на Алису. – Знаешь, он ведь в самом деле талантливый. Я видел его работы. Не те… другие. Год назад его фотографии выставлялись в Берлине, говорят, произвели фурор у тамошней публики.
– Это точно он? – Она должна была спросить. Им нельзя ошибиться: на кону жизнь маленькой девочки.
– Он заказал красные башмачки. Не купил готовые, а пришел к обувщику со своими рисунками и мерками. Сказал, это нужно для будущей инсталляции, сказал, что важна каждая деталь.
– Они уже готовы – башмачки? – Сердце пропустило удар, а почти разжавшиеся тиски снова начали сжиматься.
– Я не знаю. – Макс снова успокаивающе погладил ее по коленке.
– Куда мы едем?
– Его дед был не только смотрителем усадьбы, но и охотником. В лесу недалеко от интерната есть охотничий домик. Я думаю, он держит девочку там. Так же, как и вас с Марусей…
Они оставили джип на лесном проселке, дальше пошли пешком. Сколько Алиса ни старалась, ни дорогу, ни сам лес вспомнить так и не смогла. И показавшийся из-за еловых лап домик она тоже не вспомнила, но внутри вдруг заныло, завибрировало, словно что-то в ней вот прямо сейчас настраивалось в резонанс с этим местом.
– Ты только не суйся, – сказал Макс одними губами. – Если он там, я сам разберусь. Представлюсь туристом, скажу, что заблудился.
– Мы вдвоем заблудились. Как Гензель и Гретта.
– Нет. – Макс взял ее за руку, крепко сжал. – Он фотограф, у него хорошая память на лица. Если он тебя узнает, все может осложниться. Не бойся, я не маленький ребенок, со мной ему так просто не справиться. Доверься мне.
Ей было тяжело довериться. Но еще тяжелее ей было переступить порог мастерской, маскирующейся под старый сарай. Здесь, в лесной глуши, время вдруг обратилось вспять, ломая и корежа, перекраивая наново, превращая взрослую женщину в маленькую испуганную девочку. Пришло время сказок, дитя… Беги! Беги со всех ног!
И Алиса побежала. Она бежала на встречу с чужой страшной сказкой и порог мастерской переступила уже не напуганной маленькой девочкой, а взрослой женщиной. Она готова!
– …Я же просил. – В голосе Макса не было злости – одна лишь мрачная сосредоточенность.
На Алису он даже не глянул. Он был занят, он вязал грубые узлы на по-аристократически хрупких запястьях человека, чье лицо Алисе все никак не удавалось разглядеть. Человек лежал ничком, не сопротивляясь, не пытаясь избавиться от пут.
– Пришлось ему врезать… На всякий случай. – Макс легко, как тряпичную куклу, подхватил человека под мышки, подтащил к верстаку. – Сейчас я его упакую…
– Это