Боги Бал-Сагота (сборник). Роберт Говард
кровью.
Охваченный безудержным любопытством, я выступил из зарослей деревьев и скользнул к самому краю красного поля. Цветы, зашипев, склонились ко мне, выставив лепестки, как кобра раздвигает капюшон. Я выбрал один, что рос на отдалении от всех, и рубанул по стеблю топором – растение рухнуло наземь, точно обезглавленная змея.
Когда оно перестало шевелиться, я с интересом наклонился над ним. Стебель, вопреки моему предположению, не оказался полым, как сухой бамбук. Его пронизала сеть нитевидных жил, которые были либо пусты, либо источали какой-то бесцветный сок. Черешки, что соединяли листья со стеблем, выявились удивительно живучими и податливыми, а сами листья были окаймлены изогнутыми шипами, похожими на острые крючки.
Шипы имели такое свойство, что если они вонзались в плоть, то жертве, чтобы от них освободиться, нужно было вырвать с корнем все растение.
По ширине лепестки не уступали моим ладоням, а по толщине были сравнимы с опунцией[5]. Внутреннюю сторону покрывало бесчисленное множество маленьких ротиков – каждый не больше булавочной головки. Посередине, на месте пестика, находилось нечто вроде колючего шипа, и между четырьмя зазубренными краями тянулись узкие канальцы.
Отвлекшись от осмотра ужасного растения, я поднял голову ровно в то мгновение, чтобы увидеть, что крылатый человек вновь возник у парапета. Как мне показалось, он не особо удивился, увидев меня. Он крикнул что-то на своем языке и подразнил меня жестом, пока я стоял, замерев, как статуя, и сжимая в руке топор. Затем человек отвернулся и, как и прежде, скрылся в башне. А когда вскоре вновь вышел из нее, то вел за собой узника. И в этот момент моя ярость едва не утонула в радости от осознания того, что Гудрун оставалась жива.
Несмотря на всю ее силу – ведь она была все равно что пантера, – черный человек удерживал Гудрун так же легко, как и предыдущего своего невольника. Подняв ее корчащееся белое тело у себя над головой, он показал ее мне и насмешливо закричал. Золотистые волосы девушки струились по белым плечам, когда она тщетно пыталась сопротивляться, взывая ко мне в бесконечном страхе. Женщину-асирку не так-то просто было ввергнуть в столь сильный ужас, и по ее исступленным крикам я оценил силу дьявольской природы ее пленителя.
Но я стоял неподвижно. Я бы бросился напропалую через алую трясину ада, чтобы оказаться вздернутым, проткнутым и высосанным добела этими отвратительными цветами, – если бы этим только мог спасти Гудрун. Но это не имело никакого смысла – моя смерть просто лишила бы ее последнего защитника. Поэтому мне оставалось просто стоять, пока она кричала и извивалась, а черный человек своим смехом будил в моем сознании красные волны безумия. Один раз он почти бросил ее в цветы, и я едва не утратил над собой контроль и не нырнул в разлившееся передо мною красное море. Но это его движение оказалось ложным – потом он оттащил Гудрун обратно к башне и швырнул внутрь. Вернувшись к парапету, крылатый человек
Род кактусов, примечательный характерными плотными побегами, размеры которых варьируются в зависимости от вида.