Новый Робинзон. Луи де Ружемон
и все, находившееся в ней, могли бы простоять здесь до тех пор, пока не развалились бы на куски, и ни один из этих черных людоедов не подумал бы даже дотронуться до какой-нибудь вещи, принадлежавшей мне.
Через какое-то время туземцы начали очень настойчиво предлагать мне остаться с ними навсегда. Они, вероятно, слышали от Ямбы о странных вещах, которыми я обладал, и о таинственной силе, которой, по ее предположению, был одарен. Но этот план – навсегда распроститься с цивилизованным миром, без надежды когда-либо увидеть его, – совсем не улыбался мне. Я стал подумывать, как бы половчее ответить дикарям, зная, что мой прямой отказ может привести к весьма прискорбным последствиям для меня. Но тут случилось одно странное происшествие, поставившее меня в еще более затруднительное положение.
Случилось это совершенно неожиданно.
Я стоял подле своей лодки, раздумывая о том, как бы уйти от этих дикарей, как вдруг увидал двух вождей племени, все тело которых было великолепно разрисовано самыми яркими красками, а головы украшены перьями; они приближались ко мне, ведя с собой молоденькую девушку с довольно приятным лицом. За ними следовала огромная толпа туземцев. Интересное трио остановилось в нескольких шагах от меня; тогда один из вождей выступил вперед и предложил мне огромную дубину с большим утолщением на одном конце, которою легко можно было убить человека; это отвратительное оружие называлось у них «вадда». Предложив мне его, вождь знаками дал мне понять, что я должен ударить им девушку по голове. Меня охватил невероятный ужас, потому что, вспомнив рассказы Ямбы, я заключил из всего происходящего, что они хотят устроить в честь меня каннибальский пир и что самое ужасное – я должен буду открыть его, проглотив первый кусок мяса этой несчастной, улыбающейся девушки. Очевидно, они привели эту беспомощную жертву ко мне, замечательному чужеземцу, с тем, чтобы я убил ее собственной рукой. Мгновенно у меня созрело решение не исполнять их требования, хотя бы это стоило мне жизни.
Пока я раздумывал, вождь стоял неподвижно, протянув ко мне смертоносное орудие и вопросительно глядя на меня, как будто он не в состоянии был понять, почему я отказываюсь исполнить его предложение. Еще более странным показалось мне, что вся толпа, стоявшая позади, сохраняла глубокое, торжественное молчание. Я взглянул на девушку; к величайшему моему удивлению, она, казалось, была в восторге от всего происходящего, – бедное, глупое маленькое создание, которому было не более пятнадцати или шестнадцати лет. Я решил попытаться отговорить вождей и сделал им знак сесть, чтобы начать свою речь. Они сели, хотя были, по-видимому, недовольны. Тогда я, при посредстве разнообразных жестов, похлопываний, восклицаний и гортанных звуков, старался дать им понять, что моя религия не позволяет мне принимать участие в той отвратительной оргии, какую они затевают; что Великий Дух, которого они так сильно боятся, но о котором имеют такое неопределенное представление, открыл мне, что хладнокровно убивать