Хорнблауэр и «Отчаянный». Сесил Форестер
грот-марселей корабля первого класса, затем ветер возвратил его в небытие. Тут налетел шквал, который принес с собой ливень. Горизонт вновь сомкнулся, и «Отчаянный» опять стал центром крохотного кусочка вздымающегося серого моря. Низкие тучи нависли над самыми верхушками мачт.
Они были так близко от подветренного берега, как только Хорнблауэр отважился подойти. Человек более робкий при первых признаках непогоды отошел бы подальше в море, но в таком случае робкого человека очень скоро снесло бы далеко от места, за которым ему поручено наблюдать, и ему потребовалось бы несколько дней, чтобы вернуться на позицию. А в эти дни мог задуть попутный для французов ветер, и те могли бы двинуться, куда пожелают, незамеченные. Казалось, на карте, помимо параллелей и меридианов, прочерчена еще одна линия, отделяющая безрассудство от разумной смелости, и Хорнблауэр держался у самой границы безрассудства. Теперь – как всегда на флоте – оставалось только ждать и смотреть. Бороться со штормовым ветром, примечая усталыми глазами все его изменения, с трудом идти на север одним галсом, делать поворот оверштаг и с таким же трудом идти на юг другим галсом, лавировать на подступах к Бресту, пока не представится возможность разглядеть получше. То же самое Хорнблауэр делал вчера, то же он будет делать бессчетное число раз, если война все-таки разразится. Он вернулся в каюту, чтобы скрыть новый приступ морской болезни.
Через некоторое время, когда ему немного полегчало, в дверь заколотили.
– Что случилось?
– Впередсмотрящий что-то прокричал с марса, сэр. Мистер Буш велел ему спуститься.
– Иду.
Хорнблауэр вышел на палубу и увидел, как впередсмотрящий перелез на бакштаг и соскользнул по нему на палубу.
– Мистер Карджил, – сказал Буш, – пошлите другого матроса на его место.
Буш повернулся к Хорнблауэру:
– Я не мог расслышать, что он там кричит, из-за ветра, потому велел ему спуститься. Ну, что ты там увидел?
Впередсмотрящий стоял с шапкой в руках, слегка напуганный необходимостью разговаривать с офицерами.
– Не знаю, важно ли это, сэр, но когда в последний раз прояснилось, я заметил французский фрегат.
– Где? – спросил Хорнблауэр. В последний миг он сдержался, чтобы не произнести эти слова так резко, как намеревался вначале. Ничего не выиграешь, а кое-что и проиграешь, если начнешь орать на этого человека.
– Два румба на подветренной скуле, сэр. Корпуса видно не было, но марсели я разглядел, сэр. Я их знаю.
После обмена приветствиями «Отчаянный» довольно часто встречал «Луару» в Ируазе – это немного походило на игру в прятки.
– Какой у нее курс?
– Идет в бейдевинд, сэр, под взятыми в два рифа марселями, на правом галсе, сэр.
– Вы совершенно правильно сделали, что доложили. Теперь возвращайтесь на свой пост. Пусть другой матрос останется с вами.
– Есть, сэр.
Матрос двинулся к мачте, и Хорнблауэр посмотрел на море. Горизонт