Белладонна. Татьяна Коростышевская
на войне. Тысячелетиями эти степные кочевники отбивались от нападений более развитых рас, пока им самим не удалось построить межзвездные корабли. Но и тогда экспансии они предпочли защиту своих территорий. Мужчины джаргаморов абсолютно безжалостны, когда дело касается безопасности их женщин и детей.
– А женщины?
– На Джаргаморе матриархат – женщины не участвуют в войнах до самого последнего момента. Каждая джаргаморка готова отправить в бой любого из своих мужей…
Фабиан, в этот момент пригубивший рюмочку ароматного послеобеденного шерри, поперхнулся напитком:
– П-простите… Мужей?
– Там распространено многомужие. Из того, что я почерпнул в приватных беседах, можно сделать вывод, что женщина с двумя мужчинами составляет традиционную джаргаморскую семью. Бывали случаи, когда мужчин в союзе состояло больше.
Информация Фабиана почему-то расстроила. Он поднялся из своего кресла, оставив недопитый бокал.
– Благодарю вас, мистер Смитт. Остальное я, пожалуй, прочту в книгах.
Он наугад схватил с полки томик с золоченым обрезом.
– Хорошего вам вечера.
– А еще они абсолютно не умеют врать, – глухо проговорил мистер Смитт.
– Кто?
– Джаргаморы. Ложь идет вразрез с их религиозной концепцией. Поэтому джаргаморские воины сверхчестны и являются наилучшими союзниками.
Фабиан пожал плечами и коротко поклонился:
– Благодарю за поучительную беседу. Я не знаком ни с одним джаргаморским воином, но, думаю, общение с женщиной из этой системы…
– Берегитесь их женщин, – улыбнулся мистер Смитт, открыв острые нечеловеческие клыки. – Вы же понимаете, что раса, не принимающая ложь, не смогла бы выжить в этом мире? Вы представляете, каких высот изворотливости достигли джаргаморские дамы за тысячелетия естественного отбора?
Барон стоял посередине библиотеки, приоткрыв рот от удивления. Сейчас он ни за что не принял бы мистера Смитта за обычного человека: перед ним сидел опасный зооформ с острыми как бритвы зубами и поперечными зрачками мутно-желтых глаз. Скорее всего, гены, которыми наградили бывшего солдата еще в утробе матери, были собачьими.
Глава 3,
в которой барон Моубрей наносит визит на чайную плантацию
Фабиан спустился в холл, на ходу натягивая перчатки для верховой езды.
– Прекрасное утро, ваше сиятельство!
Ливрейный лакей быстро задвинул за спину поднос, пузатые бутылки призывно звякнули.
Барон Моубрей поморщился – стараниями дядюшки прислуга прятала от своего хозяина алкоголь. Вот уже почти целую неделю, семь условных дней, Фабиан был лишен даже послеобеденного шерри.
– Что там у вас?
– Мистер Хиггис приказал пополнить погребок накануне приема.
– Ах, да…
Моубрей-холл ждал гостей. Большой королевский прием, подготовка к которому кипела в резиденции ее величества, вовлек в свою