Родословная до седьмого полена. Дарья Донцова
в лес, а я там вон сколько всего нашла! – возразила я. – Скажи «спасибо», в противном случае личность умершей мог бы и не установить.
– Без тебя знали, что надо окрестности осмотреть, – взвился толстяк, – не следовало лезть поперек умных людей.
– Умные люди уехали, – напомнила я, – в сторону чащи даже не посмотрели. Не лезу я в твое расследование. Но имею право…
– У тебя есть право изучить свои чуланы, вот и воспользуйся им, – схамил Дегтярев, – остальное не твоего ума дело. До свидания.
Я молча развернулась, дошла до своей спальни, позвонила Семену Собачкину, рассказала о случившемся сегодня в нашем доме и попросила:
– Сеня! Хочу выяснить, что узнал полковник.
– Решила ему нос утереть? – засмеялся вдалеке Кузя.
– Просто надоело, что Дегтярев держит меня за дуру, – призналась я. – Кто обнаружил сумочку? Думаешь, полковник мне «спасибо» сказал? Единственное, что я из него вытянула: мужчина и женщина, возможно, кладоискатели.
– Чушь, – фыркнул Собачкин. – Откуда в том лесу сокровища?
Я рассказала про монастырь, графа… Семен расхохотался.
– Кто пургу намел?
– Сведения я получила от Валерия Носова, – объяснила я, – он живет неподалеку, поэтому хорошо знает местную историю.
– Дашута, – перебил Сеня, – мое детство тоже здесь прошло. У родителей был дом в Ложкине, я ходил там в школу, потом уехал в Москву, поступил в институт, работал в столице. Спустя годы мы с Кузей основали свою фирму, и я построил коттедж неподалеку от своей малой родины, так сказать, вернулся к истокам. Жаль, старого Ложкина более нет.
– А куда оно подевалось? – удивилась я. – Думала, название для нашего поселка придумали застройщики. Неподалеку расположено Вилкино, вот они и пошутили.
– Нет, Ложкино – село моего детства, – пояснил Сеня, – в выпускном классе в апреле месяце я отправился на олимпиаду в МГУ. Учился в школе, которая в Крючкове до сих пор работает, одни пятерки получал. Дураком я никогда не был, сообразил, что столичные выпускники лучше подготовлены, многие с репетиторами занимались. У моей же мамы денег лишних не было. Да и нелишних тоже не хватало, мне только на себя рассчитывать приходилось. Задумал победить на олимпиаде и в вуз попасть. В газетах сообщили, что МГУ обещает тех, кто первые три места займет, без экзаменов и конкурса сразу зачислить на мехмат. Два дня я в столице кантовался, маме наврал, что меня в гости дачники, которые у тети Кати, соседки нашей, сарайчик снимали, позвали. На самом деле я на вокзале ночевал, вернулся – от деревни одни печные трубы остались. У Кузнецовых пожар полыхнул, все погорельцами стали, многие погибли. Лет десять пепелище народ пугало. Потом его с землей сровняли. Никто там заново строиться не стал. Тем, кто жив остался, дали квартиры в Истре, Нахабине, других местах. Подождешь пару секунд, я за водой сбегаю.
Из трубки послышался голос Кузи, правой руки Собачкина:
– Мать Сени в том пожаре погибла. Она служила медсестрой в психушке, которая