Дети улиц. Кира Каулиц
стола несколько бутылок, принялись лихо провожать старый год. В тот вечер они напились до беспамятства в прямом смысле слова, и Витя, босой, пошел куда-то и несколько часов провалялся в сугробе. Куда он шёл? Зачем? На этот вопрос он ответить не мог… не помнил, а мороз был на улице градусов тридцать…
Очнулся он уже в реанимации, его чудом отогрели, но вот ноги спасти не удалось…
А потом была боль. Страшная боль в теле и в сердце, и если физическую снимали препараты, – с душевной лекарства ничего поделать не могли…
Первый месяц для него был сплошным адом. Он рыдал, кричал, ненавидел себя и весь свет, лез на стену… У него даже была попытка убить себя – мальчик пытался шприцем впустить себе в вену воздух. Он просто не мог смириться с мыслью, что в свои восемь лет он больше никогда не сможет ходить.
В больнице он пролежал около месяца, а потом его ждал тяжелый и долгий период адаптации.
Сначала было очень тяжело, он целыми днями молчал, не хотел общаться, был то взвинчен, то замкнут; но время шло, и вскоре его как будто отпустило, зарубцевались раны, стало спокойнее.
В реабилитационном центре было много таких как он, и поэтому было легче. Появились интересы. Он стал читать книги, болтать с ребятами, научился передвигаться, и даже "бегать". Быстро-быстро перебирая руками, он носился по коридору, играя в догонялки с другими детьми.
А потом ему дали инвалидную коляску, и ему стало ещё веселее – целыми днями он ездил по коридорам, восторгаясь своим новым транспортом. Коляска стала его ногами, его другом. Когда он оставался с ней один на один, он чувствовал ее, разговаривал с ней, и ему казалось что она тоже его любит…
Пока Витя восстанавливался в реабилитационном центре, его родителей лишили родительских прав, и в скором времени он отправился в детский дом.
В детском доме депрессия опять накрыла его с головой. Детдом был смешанного типа, дети там были разные, и инвалиды, и здоровые, и хотя они были в разных группах, ему все равно тяжело было смириться с мыслью что он теперь не такой как все…
Скоро у Витьки появился дружок Валерка, такой же колясочник. Сначала Витьке было с ним интересно, они катались на колясках наперегонки, играли в шахматы, шашки, а потом Витька устал от такой жизни. Он чувствовал себя волком в клетке. Жизнь по графику сводила его с ума. Она была однообразной и скучной.
Школа, спальня, игровая, компьютерный класс… И прогулка во дворе – строго три часа… и так каждый день.
А в мечтах все было по-другому.
Он хотел хотя бы немножечко погулять по Арбату, хотя бы чуть-чуть полюбоваться, как блестит и сверкает ночной город, и хотя бы ненадолго увидеться с ребятами, побегать с ними, побеситься…
Он делился мечтами с Валеркой, но тот не понимал, он был инвалидом детства, и другой жизни просто не знал.
А Витька все рассказывал и рассказывал, и чем больше он говорил, тем сильнее понимал, что скучает по той жизни, по воле, по беспризорникам, и вообще по Москве.
– Слушай, Валерка, а давай сбежим, – не выдержал