Плохая примета – на счастье. Эльвира Смелик
вот к чему этот «хороший почерк». А Вика-то уж напридумывала: Захаров вдруг подобрел и проникся дружескими чувствами. Ха-ха, наивняк.
Ей, конечно, конспекта не жалко. Но по-человечески нельзя, что ли, сказать? Обязательно гавкнуть и схватить? Может, Вике еще порадоваться, что Захаров у нее не совсем тетрадь отобрал, а только сфотографировал?
Ну, если хорошенько подумать, сейчас смысла нет конспект отбирать. И фоток достаточно. Целесообразней, когда Вика его целиком допишет, когда будет готовенький. К концу одиннадцатого класса.
Мамочки! Еще два года впереди. И мысль дурацкая: повесить на стенку календарь, обвести жирным красным кругом двадцать пятое мая и зачеркивать каждый прошедший день. Ага. И рыдать, глядя на то, сколько еще незачеркнутых дней осталось. И это только до летних каникул, а потом опять девять учебных месяцев до последнего звонка.
На большой перемене Вика отхватила в буфете сок и булочку и теперь брела по столовой в поисках свободного места. Самое оптимальное – найти совершенно пустой стол. Но где же его взять сейчас? К некоторым даже стульев придвинуто больше, чем полагается. Все сидят компаниями, едят и болтают.
Жалко, что обедать полагается именно в столовой. Почему нельзя выйти в рекреацию, устроиться на лавочке возле окна? Или на балкон.
Балконы в школе есть, на заднем фасаде, только двери на них чуть ли не в три слоя заколочены. Боятся, что все подряд начнут вниз сигать. Или случайно падать. За дураков держат.
Ну и чего теперь? Стоя обедать?
Все-таки в углу нашелся один столик, почти свободный. Правда, возле него оказалось всего два стула. На одном сидела Марго, на другом лежала ее сумка. И никто даже близко не подходил, не спрашивал, можно ли устроиться рядом.
Марго увидела Вику, призывно махнула рукой и, пока та подходила, стянула со стула сумку, небрежно грохнула на пол.
– Привет! – Перед Марго стоял не стакан с соком или чаем и какая-нибудь выпечка, как у большинства, а тарелка с винегретом. – Устраивайся.
– Можно я тоже с вами? – раздалось за спиной, и Вика едва не выронила свою незамысловатую снедь.
Жорик. Опять Жорик.
– Здесь же стульев больше нет, – получилось не слишком приветливо, вроде даже со злорадством, но Жорик ничего не заметил.
– А я сейчас найду, – пообещал воодушевленно, поставил на стол свой стакан, сверху водрузил пирожок и сосиску в тесте.
Какая-то стремная получилась конструкция.
Вернулся Жорик быстро и со стулом. Марго безучастно наблюдала за его суетливыми движениями, молчала и клевала свой винегрет. Вот правда, именно клевала, а не ела. Насаживала на вилку по очереди что-нибудь одно: кубик картошки, или свеклы, или огурца. А когда Жорик устроился окончательно, повернулась к Вике.
– Ты ведь совсем недавно приехала? – Марго зацепила вилкой горошину и отправила ее в рот.
– Угу, – кивнула Вика.
Она только что откусила большой кусок булочки и разговаривать нормально не могла.
– И здесь почти ничего