След бумеранга. Андрей Кивинов
затянул Гарри Мур. Бесконечное гитарное соло.
Странно… Стас не искал объяснений, оправданий, аргументов. Сейчас его жгло осознание того, что он сделал это. Сам факт случившегося. А оправдания? Их-то всегда можно найти.
Музыка куда-то улетала, становилась тише и отдаленнее. Наверное, пилюли глушили стресс, а заодно и остальные чувства.
Стас вытянул ноги и закрыл глаза. Словно осколки разбитого зеркала, в памяти стали возникать кусочки жизни, маленькие и большие, веселые и грустные, ничем не связанные друг с другом. Он точно листал альбом со старыми фото, всматривался в знакомые лица, затем переворачивал страничку. Он видел только самые яркие фотографии, серые и выцветшие не привлекали его внимания, будто на них ничего не осталось. Картинки не мелькали, они плавно появлялись и так же плавно растворялись, уступая место новым.
Стас не спал. Сон не несет такой четкости видений, сон, наоборот, превращает реальность в утопию.
Горечь от горошин исчезла. Все исчезло. Остались лишь кусочки-осколки разбитого зеркала. Мозаика. Бьютифул лайф. Его лайф.
На пустынной ночной улице Питера, в остывающей «тойоте», сидел президент крупнейшей компании «КиС» Станислав Владимирович Малахов, молодой человек тридцати двух лет от роду, никогда не считавший себя плохим парнем.
Звучала медленная классическая музыка.
Глава 1
– Дай дожевать. Я такую еще не пробовал. – Костя бережно разгладил на ладони мятый желтый фантик жевательной резинки «Джусифрут», аккуратно свернул и спрятал в школьный пиджак. Затем выплюнул в руку белый комочек со следами зубов и протянул Стасу.
– Держи. Когда вызовут – спрячь. Голько не в карман, а то прилипнет.
– Где взял?
– У Витьки батя вчера с рейса вернулся. Привез целый блок.
– Здорово. Классная резинка.
На самом деле вкуса у резинки давно не было. Но это была настоящая жвачка, ее можно бесконечно мусолить, подражая хоккеистам НХЛ. Они все время с резинками. Клевые парни.
Стас громко зачавкал, перекатывая «жову» от щеки к щеке.
Они сидели в длинном темном школьном коридоре на деревянной лавочке перед тяжелыми дверями завуча, за которыми в настоящую минуту шел совет дружины. Уроки давно закончились, одноклассники разбежались по домам, второй смены в их школе не было.
Председатель совета отряда, Ленка Перцева, тощая, как школьная доска, и вредная, как колорадский жук, Нодошла на английском к Косте и предупредила, что сегодня в четыре их будут разбирать. Его и Малахова. Костя скривил губы и послал председателя к черту, Председатель нажаловалась классной маме. Костя получил очередную запись в дневник и указание прибыть на разбор. Классная мама была женщина крутого нрава, с одного удара ломавшая указку о нерадивую голову, поэтому Костя рисковать не стал. Лучше пускай разберут. Хоть узнаю, что внутри.
– Батя Витькин пластов привез. Ништяк диски. «Битлы» и «Папл». Сходим завтра, заслушаем. Витька один дома будет. Жалко, мага нет, не переписать.
– Ага.
– Что