Долгий год. Александр Виноградов
завоя, зубами впилась
В кору долговечного дуба.
И слезы волчицы лились и лились
Под корни и розовый клевер.
Теперь старый дуб нагибается вниз —
Не смотрит он больше на север.
Поэт
Он кидается стаями новых оков,
Ударяя по радуге мест.
Потной ручкой рисует он окрики слов,
Возвышая живой анапест.
Щеки вянут от слез: то, что пишет рука,
Заставляет пронзительно плакать.
Опуская свой взгляд, закрывает глаза
И роняет хранителя знаков.
Эти сны – те, что дарят ему не всегда
Кровь из носа, стальную икоту.
Его тайны открыты на этих листах…
Темный стол и вчерашнее кофе.
Он проснется и крикнет: «Фиеста! Огню
Этой лампе далекого света».
И немало стихов посвятил он ему,
Но душа все еще не согрета.
Все еще что-то ищет по темным холмам
И сражается с болью у птицы.
Все еще отдается крылатым стихам
Для полета на этих страницах.
«Куда зовет растаявший губами…»
Куда зовет растаявший губами
Осоки нежный стебель без листа?
Кого творит своими голосами,
Укрыв ладонь холодными плечами —
Равниной осени, да в эти холода?..
«Нашедшим крылья для полета…»
Нашедшим крылья для полета
Всегда труднее выбирать:
Ходить в росе, в асфальте нёба,
Или беспечно улетать?
Дарить улыбку, память, слезы…
Сгорать, для верности дыша?
Или среди обмякших, в воздух —
Упасть на перья-облака?
Кого представили… забыли.
Но прикасаясь и терпя,
Движеньем шелест обводили
Забытый шелест октября.
Но в танце листьев улиц парка
Она осталась танцевать.
Дождем, росою мылась лавка,
Зонтами клена не спаслась.
И покрывались лужи в листья…
Нашедшей крылья, чтоб летать,
Шептали легкие молитвы
И продолжали танцевать.
Следы
Последний след, а дальше только море
Водою гладит мокрые пески.
Ты удержалась бедностью во флоре
На гребне вечной немощной волны.
Как Ты любила видеть эти волны!
Как Ты страдала, если горизонт
Твердил о том, что тихо и спокойно…
В последний раз Ты чувствовала шторм,
Когда ни чаек, знаков, ни предвестий,
Когда пустынным видела Ты пляж,
В зрачках картины не было чудесней —
То был рисунок, солнечный муляж.
Среди причин и нежности теченья,
Как будто берег чувствовал и жил,
Ты улыбнешься яркости виденья:
В воде и свете двигался дельфин.
И Ты шагнула дальше, приближаясь,
Уже в песке коленки от воды,
Прикосновеньем к телу, извиваясь,
На дне увидел он