Траектории СПИДа, или Трагические страницы жизни Настеньки. Евгений Бузни
в своей деятельности? Или с ним и хотят наладить контакты, что выглядит абсурдным в таком случае? Подобные переговоры введутся по другим каналам. Нет, тут определённо имеется в виду кто-то другой, и Исраэлян спросил:
– Господин Филдс, имеет ли в виду американская сторона, то есть господин Буш, кого-то конкретно из кремлёвского руководства или…?
Но «или», оказывается, не было.
– Господин вице-президент Буш хочет встретиться с Михаилом Горбачёвым, – чётко и коротко ответил Филдс.
Имя не было особенно на слуху, и это озадачило Исраэляна. Конечно, секретаря Центрального Комитета партии он знал, как и то, что это самый молодой из членов Политбюро, появившийся в Москве не так уж давно из Ставропольского края и, кажется, по протекции самого Андропова. Но он не казался кандидатом номер один на пост Генерального. Правда, вспомнилось ему, что радиостанция Голос Америки предвещала Горбачёву блестящее будущее и вроде бы называла его в качестве наиболее вероятного претендента на высший пост страны, но то Голос Америки, у которого своя игра, а тут очень серьёзно.
Способствовать встрече сомнительного кандидата с Бушем да ещё конфиденциально могло оказаться делом не только нелёгким, но и чреватым увольнением, понижением и чёрт знает чем, ведущим к концу карьеры дипломата. Так что нельзя было сразу принимать просьбу, но и отвергнуть тут же не годилось, иначе какой же ты дипломат, поэтому он осторожно спросил:
– А почему вы не хотите сделать это важное предложение о встрече через наше посольство в Вашингтоне или через ваше в Москве? Официальные каналы в данном случае, наверное, лучше, чем действовать через меня?
– Нет, – возразил Филдс, – я привык выполнять данные мне указания. Мне платят за это. Меня попросили поговорить о деле с вами, и я делаю так, как просили. Видимо, так им удобней.
Филдс протеже Буша – об этом Исраэлян знал – и потому он точно выполнял волю хозяина.
Что же касается нашего полномочного посла, то разговор, происходивший за городом, долго не выходил у него из памяти, но зашифрован не был и Москвы не достиг в ожидании послом дальнейшего развития событий и они не заставили себя ждать долго.
В середине апреля в Женеву прибыл сам Буш. Его выступление на конференции по разоружению намечалось на восемнадцатое апреля. За два дня до этого поздним вечером на квартире Исраэляна в Женеве раздался телефонный звонок. Звонил старый знакомый Садрудин Ага Хан, состоявший, если так можно выразиться, на службе у международного сообщества, выполняя различные деликатные и просто ответственные поручения и просьбы дипломатического характера. Долгие годы находился в окружении Буша.
В потоке ничего не значащих фраз и вежливых приветствий, наконец, прозвучало что-то конкретное, хотя и не совсем понятное:
– Завтра вечером с вами хочет встретиться наш общий друг.
Кого он имел в виду, можно было легко догадаться, и встреча Исраэляна с Бушем и Ага Ханом состоялась.
Коньяк,