Клинок из черной стали. Алекс Маршалл
постель. Больно было смотреть, как циновки корчатся в слабом из-за необычно теплой ночи пламени, и она молча помолилась Падшей Матери, прося у нее спокойствия. Большинство смертных на ее месте склонились бы перед проклятием, обрушившимся на ее семью и снова доказавшим свою силу, но Лучшая справится с этим ради своих же близких, и когда она наконец попадет в Медовый чертог Падшей Матери, то попросит отпустить ее в Страну Трусливых Мертвецов, чтобы вызволить оттуда злосчастных родственников.
Но сначала она должна сама отправить их туда.
Лучшая опустилась на колени перед постелью и приподняла ее край, почти коснувшись щекой пыльной циновки. Пальцы наткнулись на что-то острое и вытащили ожерелье, которое Мрачный сделал для матери из клыков первого убитого им снежного льва. Лучшая носила его, показывая непутевому сыну, что тот еще не совсем пропащий, но когда он сбежал вместе с дедом, она разорвала нитку и замела клыки под постель – так колдовской амулет зарывают под порогом врага. Эта магия заставляла сердце матери обливаться кровью каждую ночь, проведенную под гнетом позора, легшим на нее и на всю ее семью.
Снаружи послеполуденное солнце припекало даже сильней, чем накануне, огромные, с моржовый бивень, сосульки срывались с крыш, все стойбище по щиколотку утонуло в грязи. Лучшая начала страдать задолго до того, как первый из соседей повернулся к ней спиной, как когда-то к Мрачному, таскавшему на спине деда. Ох, как же она спорила с отцом, когда тот вернулся и предстал в таком жалком виде перед всем кланом, как уговаривала и его, и Мрачного не раздражать понапрасну Рогатых Волков своими прогулками. Но теперь она понимала, что была не права. Иногда нужно просто пройтись по родному стойбищу, даже если никто вокруг не понимает, зачем это тебе.
Минуя жавшиеся друг к дружке старые, крытые дерном хижины, новые большие дома и утонувшие в грязи загоны, Лучшая подумала, что все еще хуже, чем ей представлялось: ледяные стены церкви, которые должны были беречь верующих от мороза до наступления лета, подтаяли настолько, что вокруг столбов в драночной кровле образовались большие прорехи. Не желая сидеть под льющейся с потолка грязной водой, члены совета вытащили скамьи во двор и поставили под Колючим Древом, как принято было у славных предков.
Горький комок подкатил к горлу при взгляде на старейшин, что собрались вокруг бесплодного дерева, словно ведьмаки на шабаше. Над ними расположилась в ветвях стая черных дроздов, своими криками предупредивших совет о приближении Лучшей. Никто из людей не поднял головы, и она молча опустилась на колени перед ними, ледяная жижа брызнула на шлем из шкуры медведя-призрака и кожаный доспех.
– …как раз улетали с пасеки, когда мы собирались на совет, – вещала ядопрорицательница, сидя на нижнем суку; ее вымазанные вайдой щеки блестели голубыми искрами в солнечном свете, за спиной свисала с ветки паутина из сухожилий и костей, с которой тоже сочилась талая вода. – С приходом лета они всегда перебираются на север, и даже моим колдовством не вернуть их