Умерший рай. Виктор Викторович Улин
и через двадцать, и через сорок лет, лишь бы представился случай. Неважно какой – вплоть до совершенно сказочно-мифического, вроде войны, атаки и возможности без последствий для себя выстрелить ему в затылок…
Увы, в затылок выстрелить пока не удалось. Я вывел его в рассказе «Погребение» под настоящей фамилией и с подлинной внешностью – в образе милиционера-садиста. Поскольку такой тип у меня всего один, любой из вас может просмотреть мои тексты и узнать фамилию того недоноска. Я сейчас не хочу ее вспоминать.
Девиц, было по две в бригаде, то есть четыре головы и восемь… ног.
Три из них оказались самыми обычными. Причем во всех смыслах, и внутренне и внешне. В мою попала отвратная стерва-филолог (в том, что все женщины-филологи суть стервы, я убедился только в Литинституте).
И все-таки мне несказанно повезло с этим не самым приятным с человеческой точки зрения отрядом, поскольку четвертой по списку и второй в моей бригаде оказалась Ольга.
Та самая Ольга, которая считалась кандидатом в бойцы и была моей постоянной напарницей по работе в столовой № 9.
Прошла именно она. Вторая кандидатка поступила по-свински – или по-дурацки, считая нас за полнейших идиотов. Уехав после сессии к себе домой, она на отработку не явилась. Вместо нее пришла телеграмма от родителей, уведомлявшая о том, что их дочь внезапно заболела.
(Как сбежавший корнет Новосильцев, адъютант гетмана Скоропадского из Булгаковских «Дней Турбиных»)
На окончательный отбор за неделю до отъезда она явилась хорошо отдохнувшая, довольная жизнью и безмятежная.
Общее собрание, где высказывались все – и особенно я, потому что та девица была мне безразлична, а Ольга нравилась – решило не в ее пользу.
Так Ольга оказалась моим товарищем по отряду.
И надо сказать, эта девушка действительно на целый месяц стала моим единственным товарищем.
Пожалуй, настала пора рассказать и о ней.
Хотя вы не найдете в этом рассказе ничего волнующего – кроме очередной констатации моего тогдашнего остолопства по женской части.
Ольга
Я только что признался, что Ольга мне нравилась.
Хотя в ее внешности не находилось ни одной черты, соответствовавшей моим вкусам.
Мне всегда нравились в женщинах формы, которые даже при малом росте и худощавом сложении и под неопределенной одеждой не позволят спутать ее с мужчиной.
Ольга внешне имела почти мальчишеский тип.
Высокая – почти с меня, а во мне тогда набиралось целых сто восемьдесят два сантиметра! – она была вся узкая и длинная. Не худая и в общем соразмерная, но напоминающая какое-то хищное морское существо.
Последние слова пришли на ум не случайно. И не только потому, что ее отец был капитаном дальнего плаванья. И судя по всему, хорошим мужиком. Он имел чрезвычайно дорогую по тем временам машину, «двадцать четвертую волгу», причем черную – каковые полагались исключительно работникам партийного и государственного аппарата. Я не представляю,