Рождение экзекутора. Марика Становой
к поезду, а это значило снова лезть под землю! Поэтому Хакисс потянула стюарда направо, в сторону гаражей:
– Ри, возьмем машину, так даже быстрее – не надо будет толкаться на вокзале!
– Это неэкономично.
– Перестань! Я же не полечу флаером. Поедем на колесной машине! А потом, я же заплачу за дорогу! Зайдем в информатику, я выберу книжку с помощью человеческого советника, а потом – в сафари. Это тоже общественное место!
– Хорошо, тебе надо учиться планировать расходы и свой день, – Ри повернул за Крошкой по узкому и солнечному коридору казармы.
Хакисс вбежала в гараж и приложила ладонь к замку ближайшего автомобиля. Двухместная ультрамариновая машина мигнула габаритными огнями и съехала с зарядки, разворачиваясь в полупустом гараже. По прозрачному куполу кабины скользнули цветные блики витражей.
Полдень. Все местные ажлисс заняты: гвардейцы на полигоне, лаборанты и техники на рабочих местах, а кто свободен и хотел уехать, давно разъехались. Работающие же на базе немногочисленные люди в казарменных гаражах не бывали. Императорская база с лабораториями как живая часть общей информационно-координирующей системы реагировала на биополе: никто не мог обмануть её и пройти, куда не звали.
Хакисс запрыгнула с ногами на сиденье и ждала, пока Ри с достоинством и невозмутимостью робота сел рядом и встретился с ней взглядом.
– Что? – Хакисс спустила ноги на пол, садясь «как человек».
– У тебя социализация, и ты должна проявлять самостоятельность.
– Пф-ф-ф, – прошипела Крошка и задала в навигаторе адрес стоянки зоны отдыха Лакстора. Машина плавно стартовала и, набирая скорость, выехала из гаража. Внутренняя дорога, пройдя силовые ворота, ныряла в туннель, бежала несколько километров рядом с подземкой и выныривала на трансконтинентальное шоссе. А там уже – рукой подать до города.
Хакисс радовалась, что удалось уговорить Ри ехать индивидуальным транспортом. Хотя в городе люди всё равно будут таращиться на гуляющую молодую ажлисс. Особенно противно было в детстве. Ее постоянно кололи ментальные сигналы, которые люди испускали, но сами не чувствовали: «Почему андроид сопровождает дитя? Ведь андроиды служат только ажлисс? А у ажлисс не бывает детей!»
Маленькая она не умела управлять сканом и спонтанные контакты очень утомляли. Надоедало натыкаться на чувства и эмоции, о которых люди не говорят, но носят и лелеют в себе. А ей приходилось смотреть на себя их глазами, видеть зависть и злость. Она могла закрыться, могла обмануть их восприятие: «Смотри в сторону, тут нет никого! Я серая моль и нос у меня набок!» Но это тоже надоедало. И проще вот так ехать мимо, скользить взглядом по полям карликового оливовника, не замечая работающих там людей, и знать, что и они не замечают, кто там пронесся по трассе. А вон тех, почти слившихся с бурой листвой вдали, она даже и не чувствует, если не прислушивается.
Это снова напомнило о неудачной проверке, и Хакисс включила погромче этническую музыку – пусть стюард отметит её