Танкисты. Новые интервью. Артем Драбкин
провели, вперемешку с немецкими танками…
– Как это? – не понял Кочергин. – Вперемешку?
– Утром разобрались, как светать стало… Они нас за своих принимали, а мы их за своих.
– Представляю… Разобрались?!
– Да, было дело, – тихо добавил Николенко. – Я после этого в госпиталь попал, и там довелось с Колей свидеться. Его снайперская пуля с плеча до бедра прошила!..
Выписываться вместе посчастливилось. Теперь решили всю войну не расставаться! Знающий командир. Шутник, пофорсить иногда любит, как давеча, но своих ребят в обиду не даст! Ни немцам, никому другому, коли что.
– Николенко, где ты там, давай-ка сюда! – раздался издалека окрик, приглушенный урчанием танковых моторов, которые один за другим начали постукивать на малом газу. Подбежали двое танкистов.
– Младший лейтенант!.. Вас комроты ищет, оборону занимать надо. Солдаты окопались уже! – крикнул один из них, взбираясь на танк и открывая башенный люк.
Оттолкнувшись, Николенко и Кочергин спрыгнули на землю.
– До скорого, помначштаба! – оглянулся на бегу командир взвода. – Моя машина «двадцать четыре».
«Ну и характерец у этого Орлика, – досадовал Кочергин. – Ведь назло без меня управился. В дурачках оставил!» – (Прим. С.С.)
Немцы упорно держались за плацдармы. Мы несли тяжелые потери. Сказывалось отсутствие опыта во взаимодействии с пехотой. Вспоминается один-единственный положительный эпизод – бой за какой-то прибрежный хутор. Мы вышибли немцев короткой решительной атакой, а потом гоняли их танками по полю. Тогда взяли двух пленных. Одного из них, офицера-противотанкиста, застрелила Софья Цырюльникова. Он что-то там по евреям прошелся, ну и она со словами «это тебе от меня мой еврейский капут» всадила ему несколько пуль…
А потом погиб командир 2-й роты, и меня поставили на его место.
(И этот эпизод присутствует в повести: «Внезапное появление в час крепкого предрассветного сна танков со стороны, противоположной той, откуда их можно было ожидать, посеяло панику, и она, как пожар, охватила всех. Охранение было смято и уничтожено, свободные от наряда офицеры, полунатянув одежду, выскакивали из домов, но сделать уже ничего не могли. Управление боем было потеряно…
…Танк, быстро уходивший вперед, и не поспевавший за ним броневичок, вертя башнями и гремя пулеметами, неслись в сторону большака, где перестрелка уже затихла. Улица быстро опустела, стрельба прекратилась. Замедляя ход, «бобик» тоже выехал к большаку, у которого собрались танки…
Ребята из экипажа «восьмой», брезгливо морщась, топорами вычищали из траков гусениц какие-то ошметки, куски зеленого сукна, клочья волос… Расширенными, пустыми глазами за ними следили трое немцев. Двое – длинноносый унтер-офицер в железных очках, похожий на школьного учителя, и молодой, черненький, уж слишком не нордического, скорее восточного вида солдат в расстегнутой, порванной на плече шинели были в касках с эмблемами СС. Они стояли, держа руки на шее, нервно переступая под