Дурные намерения. Вадим Валерьевич Бескровный
взяв у мачехи утром двенадцать вышитых произведений различной величины, везла ей обратно одну единственную оставшуюся картину – Рыбака, вышитого так, чтобы на каждой стороне канвы было по изображению.
2
Анна возвращается домой. Она открывает дверь отчего дома своим ключом, ставит чемодан на пол, скидывает с плеча дорожную сумку и приваливается к стене в коридоре.
Она звонила отцу накануне приезда, но он в командировке и вернётся завтра. Мачехе она звонить не хотела, поэтому до дома добиралась автобусом, волоча за собой тяжеленный чемодан с вещами и сумку. Когда собираешься куда-то переехать, вещей всегда оказывается слишком много.
«Развод», – с этой мыслью двадцатидвухлетняя Анна Байрамова, урождённая Анна Бондарь, решила оставить своего супруга догнивать век в одиночестве или в компании любой другой дуры, которая согласится терпеть его выходки. Аня себя не на помойке нашла, чтобы позволять какому-то моральному уроду чесать об неё кулаки.
На улице вторая половина пасмурного декабря, и Аня, ехавшая домой в очках, ловила на себе взгляды соседей по автобусу. Иной раз даже слишком пытливые. Но лучше уж быть объектом внимания, демонстрируя очки, чем заплывший глаз. Макияжа на синяк не хватило, хорошо хоть получилось разбитую губу помадой замаскировать.
Её никто не выходит встречать. Отца нет дома, это понятно, а мачеха? Может в душе. Может на кухне. Может ещё где-то. Ане, в сущности, всё равно. Она чувствует себя уставшей, расстроенной, избитой и напуганной. Она себя чувствует тряпкой, об которую вытерли ноги.
Ане хочется пить, и она идёт через длинный коридор дома в кухню-гостинную, чтобы поискать в холодильнике какой-нибудь сок.
– Привет, – слышит она, когда заходит в комнату.
От неожиданности Аня вздрагивает и поворачивается на голос. Мачеха сидит на диване, перед ней станок для вышивания.
«Даже не потрудилась выйти, чтобы меня встретить» – зло думает Аня.
– Привет, – отвечает девушка и идёт в сторону холодильника. Открывает дверцу, достаёт упаковку яблочного сока, находит стакан, наливает сок до краёв и пьёт, пока холод ледяной стрелой не вонзается в мозг, а сок не начинает проливаться на пальто.
Освежающая жидкость делает своё дело, Ане становится легче. Теперь она в состоянии дотащить чемодан и сумку до своей комнаты на второй этаже.
– Ты к нам надолго? – мачеха спрашивает так, как будто Аня погостить приехала.
– Навсегда, – отвечает она.
– Отец звонил, предупредил, что ты приедешь, – мачеха сидит на диване, развернувшись в сторону Ани и даже не удивлена тем, что падчерица всё ещё в очках.
«Так ты знала», – думает девушка.
– Хорошо, – отвечает она.
– Хочешь поговорить? – спрашивает мачеха.
Аня может и хочет поплакать на груди отца, но делиться подробностями личной жизни с его женой она представляет себе ещё одним актом унижения.
– Нет,