Зрелость. Симона де Бовуар
через два дня после решения присяжных заседателей на нее пришлось надеть смирительную рубашку, и она пожизненно была помещена в дом для умалишенных. Мы смирились с очевидностью. Если болезнь Кристины заставила немного потускнеть ее преступление, то негодование присяжных от этого только возросло. Аналогичный приговор отправил на гильотину Горгулова, который, по всеобщему мнению, был буйно помешанный; его наверняка пощадили бы, убей он простого смертного. Мы с удовольствием отмечали, что наше общество было не более просвещенным, чем те, которые оно именует «примитивными»; если бы между преступлением и преступником оно установило причинную связь, то пришло бы к заключению об отсутствии ответственности Горгулова и сестер Папен; на деле же оно установило связь «сопричастности» между убийством и его объектом: за убитого президента республики, за двух растерзанных состоятельных горожанок априори и в любом случае требовалось кровавое искупление; убийцу не судили: он служил козлом отпущения. Сартр вел тщательный учет дологическим мыслям, которыми изобилует наш цивилизованный мир. Если он отвергал рационализм инженеров, то во имя более правильной формы внятности; но, наслаивая пережиток магического мышления на логику и математику, общество всего лишь демонстрировало свое презрение к истине.
По сравнению с резней в Мане большинство других преступлений казались незначительными. Вместе со всеми мы обсуждали живописные злодеяния Гиацинта Данса, «мудреца из Буле», который в своем «жилище отшельника», обращенном в «музей ужасов», предавался странным оргиям, прежде чем оставить там труп своей любовницы и ее матери, а затем пойти и убить одного из бывших своих преподавателей. Убийство неизвестным моряком Оскара Дюфрена было вполне обычным преступлением с целью ограбления. Наш интерес пробудился, когда восемнадцатилетнюю девушку, Виолетту Нозьер, изобличили в отравлении своего отца. Как раз в это время шел процесс сестер Папен, и нашелся судебный хроникер, который сопоставил оба дела: он требовал беспощадной суровости по отношению ко «всей этой сбившейся с пути молодежи». С самого начала расследования «отцеубийца» тоже показалась нам скорее жертвой, чем виновной. Поведение ее матери, кричавшей ей: «Убей себя, Виолетта!» и предъявившей гражданский иск, несколько сбило с толку общественное мнение. Однако все свидетели, заслушанные следствием, и вся пресса постарались скрыть истину; обвинениям, выдвинутым девушкой и подтвержденным многочисленными косвенными доказательствами, противопоставили священное звание Отца.
Читая газеты, беседуя с друзьями, мы сразу проявляли интерес, если нам сообщали о попытках, направленных на лучшее познание людей и на защиту свобод. Доктор Хиршвельд только что основал в Берлине Институт сексологии; он потребовал, чтобы уважение прав индивида расширили, признав законными определенные извращения; он добился того, что немецкий закон не считал большие аномалии правонарушениями. В