Война за океан. Том первый. Николай Задорнов
В ученье? Дело казенное.
– Да, и мне приходилось! Такое время! Всем приходится. А ну, живо! Костей не переломит, это не шпицрутены.
– Соизволь, Андриаша, лечь как следовает! – с важностью сказал Аносов. – Когда, может, меня отблагодаришь.
– Молчать! – рявкнул Козлов.
Ударил барабан…
Гиляки столпились.
– Из-за вас, сволочей, своего порем! – сказал им Аносов.
Невельской велел отвести обоих поротых в избу, где Паткен готовил юколу, и приставить часового.
– Казачишки развращены, привыкли, что у инородца можно отнять все, что хочешь. Меня эти нравы сибирских торгашей в бешенство приводят! – говорил Невельской, придя домой и волнуясь. – Команда просила за виновных! А я собрал гиляков и объявил им, что мы и впредь за всякий проступок будем наказывать беспощадно как маньчжуров, так и их и своих людей! Не делая различия. А у нас находятся философы в казарме, которые говорят, мол, гиляки нехристи! Но я неумолим, и пусть знают мою железную волю! И суд мой краток! Они смотрят, что гиляк – собака. Бей его, рви с него. Нет, вот, получай! Теперь будут знать, как обкрадывать гиляков. Христианами себя считают, негодяи! Это развращение глубокое!
– Ведь Андриан славный, работящий! – сказала Екатерина Ивановна.
– Значит, за грех не считают как зайца ободрать, – как бы оправдываясь, говорил Невельской, усаживаясь на диван и набивая трубку.
Катя знала, что в команде есть очень порядочные и сердечные люди, они прекрасно относятся к гилякам. Но есть там и несколько бывших торгашей и преступники…
Утром пришла Лаола, жена Паткена.
– Катя, наши из старого стойбища приехали. Можно им к тебе войти? – спросила она по-гиляцки.
Но, не дожидаясь позволения, в дверь уже ввалились две здоровые молодые гилячки. Катя обрадовалась.
– Ай-ай, Катя, Катя! – тараторила Лакха, бойкая женщина. Щеки у нее тугие и красные как кумач.
В одной руке у Лакхи туес с мороженой ягодой. Другой она держит за руку маленького мальчика. Ее товарка Пойха высокая, с мешком в руках.
– Ой, Катя, Катя, такая беда! – жаловалась она, целуя щеки хозяйки и гладя ей плечи.
– Геннадий, к тебе депутация! – сказала Екатерина Ивановна.
Невельской вызвал Позя и сказал, что украденное мясо будет оплачено вещами из магазина, а виновные уже наказаны.
Но гилячек это известие, кажется, не обрадовало.
– Фомку и Андриашку жалко, жалко! – кривясь и показывая, что вот-вот готова заплакать, заявила по-русски толстая Лакха.
– Вот мы им гостинцы принесли! – сказала высокая Пойха застенчиво и грустно.
– Кому?
– Фомка, Фомка.
– И Андриашка! – добавила Лакха. – Которых пороли!
– Они наказаны за дело, за то, что обижали вас.
– Ой, ой! Нас совсем не обижали!
– Чего дядю жалеть! – закричала вдруг Пойха. – Дядя сам виноват, он у них взял табак даром!
– Зачем, капитан, Фомку и Андриашку так били? – с сердцем спросила толстая гилячка.
– Что же ты хочешь?
Гилячки сказали, что привезли для Фомки и Андриашки гостинцев, а часовой не принял, и они пришли просить.
– Отпусти