Цунами. Николай Задорнов
Его сами же англичане удалили и не признают.
Дверь распахнулась, и открылся вид на высокое и чистое совершенно красное от разгоревшейся зари небо. Донесся утренний, особенно чистый и свежий, воздух. Море шумело легко, и кричали птицы.
С трапа, перекинутого из новой избы без крыльца на траву, молодой офицер перешагнул через порог.
– На вельботе прибыл за вами, Евфимий Васильевич!
Адмирал Путятин встал. Адмирал Невельской погасил фонарь и свечу.
По отмелям и между пеньков солдаты шагали на салют к батарее. Пахнуло казармой, карболкой и табаком. На пристани строился почетный караул и сверкали трубы оркестра.
К вельботу адмиралы шли по завалам мокрых водорослей, как по свежему сену в воде.
Наступал день отплытия в большое и трудное плавание, 24 сентября 1854 года.
На пустынном просторе печально стояли два корабля без парусов.
Глава 2. Два новых порта
Тяжело груженный фрегат с заполненными парусами шел легко, рассекая ударами форштевня накаты мутных волн. Над пеной волн неслась молодая богиня с высокой грудью и гордо поднятой головой. Она, казалось сейчас свободному от вахты лейтенанту Алексею Сибирцеву, вела на открытие этот стройный корабль со всей массой офицеров и матросов.
Алексей так и сказал Вере год назад, когда уходили из Кронштадта, чем немало смутил ее. Право, Верочка Вергильева походит на Диану; дать ей копье в руки, лук, диадему как месяц и – на колесницу. Вера высока ростом, почти с Алексея, отлично ездит верхом, в бальном платье ее белые плечи как у метателя диска.
Какие диадемы и сокровища привезет ей Алексей Сибирцев из экзотических стран?
Вот она ведет нас, может быть, на подвиг, не страшась пляски гребней, скользит над волнами, и потоки струй, как ее распущенные волосы, охватывают весь корабль. Затекли по краям и почернели нижние тяжелые паруса.
Девственная богиня и адмиральский флаг на мачте – вот символы, под которыми пройдет плавание, а может быть, и неравная смертельная схватка с врагом.
Адмирал, верно, готов ко всему, он знает, на что идет. Вон на мостике его высокая фигура в фуражке с красным околышем. Евфимий Васильевич сумрачно смотрит на отдаляющийся берег.
Мыс Лазарева с сопкой в скалах отплывает за кормой. Сдвигаются березняки в желтой листве и вырубки с казармами и офицерскими флигелями, насыпи земли с торчащими жерлами корабельных орудий. Мыс становится все ниже и длинней, словно вытягивается, и наконец сливается с тайгой на Сахалине в сплошной берег, закрывая пролив, как ворота.
«Остров богатств и пастбищ… Климат умеренный» – так прочел недавно Алексей Николаевич в книге Крузенштерна из адмиральской библиотеки.
Будущие поколения построят мосты, соединят остров с материком. Уже сейчас здешние деятели мечтают о смелых планах и хотят протянуть железную дорогу от Петербурга к берегам Тихого океана, пробивая хребты и перекидывая мосты через реки и проливы.
Повернувшись на каблуках,